не считала. — Я не понимаю.

— Саймон, ты знаешь, что такое Свидетель, Джирики дал тебе свое зеркало. Существует всего несколько Главных Свидетелей, и каждый из них, в большей или меньшей степени, привязан к месту — Пруд Трех Глубин в Асу’а, Язык Огня в Хикехикайо, Зеленая Колонна в Джина Т’сеней — большинство из них разбиты, разрушены или утрачены. Здесь, в Сесуад’ре, это был огромный камень под землей, носящий имя «Глаз Земляного дракона». Или Земляной Дракон — трудно объяснить разницу между ними на твоем языке — Великий Червь, пожирающий собственный хвост, — продолжала она. — Сесуад’ру построили над ним. Он не просто Главный Свидетель, более того, даже вовсе не Свидетель сам по себе, но сила малого Свидетеля так велика, что даже зеркало моего брата здесь может стать Главным Свидетелем.

Голова Саймона пошла кругом от новых идей и названий.

— Что все это значит, Адиту? — спросил он, пытаясь скрыть раздражение.

Он изо всех сил старался сохранять спокойствие и вежливость, когда почувствовал, что действие вина ослабевает. Ему хотелось показать, как сильно он повзрослел за прошедшие несколько месяцев, которые они не виделись.

— Малый Свидетель приведет тебя на Дорогу Снов, но обычно он показывает лишь то, что ты уже знаешь, или тех, кто тебя ищет. — Адиту подняла левую ногу, отклонилась назад, и ее спина выгнулась, точно натянутый большой лук. Она смотрела на мир, как маленькая девочка, перегнувшаяся через доходящую ей до пояса ограду. — Главный Свидетель, если его использует тот, кто знает, как он работает, поможет увидеть кого угодно или что угодно, а иногда даже заглянуть в другие времена и… места.

Саймон не мог не вспомнить свои сны, а также то, что увидел, когда принес сюда зеркало Джирики накануне ночью. Он размышлял об этом, когда Адиту так сильно наклонилась назад, что коснулась руками рассыпавшегося камня. Через мгновение обе ее ноги оказались в воздухе, и она, слегка раскачиваясь, осталась стоять на руках.

— Адиту! — вскричал Саймон, но заставил себя говорить спокойно. — Тебе не кажется, что нам пора встретиться с Джошуа?

Она снова рассмеялась — чистый звук животного удовольствия.

— Мой напуганный Сеоман. Нет, нам нет нужды спешить к Джошуа, как я уже говорила по пути сюда. Новости моего народа могут подождать до утра. Дай возможность своему принцу отдохнуть от тревог. Он нуждается в спокойном сне после проблем и забот, которые на него обрушились. — Она продолжала двигаться по карнизу на руках.

Распущенные волосы белым облаком свисали вниз, закрывая лицо.

Саймон уже не сомневался, что она не видит того, что делает. Это вызывало в нем раздражение и гнев.

— В таком случае зачем ты проделала такой долгий путь от Джао э-Тинукай’и, если это неважно? — Он перестал ее понимать. — Адиту! Зачем ты так себя ведешь?! Если ты пришла сюда, чтобы поговорить с Джошуа, пойдем к нему!

— Я не говорила, что это неважно, Сеоман, — ответила она, и в ее прежде насмешливом тоне он уловил намек на гнев. — Я лишь сказала, что мое дело вполне может подождать утра. Так и будет. — Она сжала колени локтями, аккуратно поставила ноги на карниз, вскинула вверх руки и выпрямилась одним изящным движением, словно готовилась нырнуть в пустоту. — До тех пор я буду проводить время как захочу, а юный смертный может думать все что пожелает.

Саймон почувствовал себя обиженным.

— Тебя отправили сюда, чтобы доставить новости принцу, но ты предпочитаешь делать акробатические трюки.

Голос Адиту стал предельно холодным.

— На самом деле, будь у меня выбор, я бы сюда не пришла, а предпочла бы отправиться с братом в Эрнистир.

— Ну, и почему ты этого не сделала? — нетерпеливо спросил Саймон.

— Ликимейя пожелала иначе.

С такой быстротой, что Саймон успел лишь удивленно втянуть в себя воздух, Адиту наклонилась, ухватилась за парапет одной рукой с длинными пальцами и прыгнула через край, потом свободной рукой нашла подходящее место на бледном камне и поставила туда большой палец голой ноги, другой продолжая искать удобный выступ. Адиту спустилась вниз быстро и без видимых усилий, как белка по стволу дерева.

— Давай войдем внутрь, — предложила Адиту.

Саймон рассмеялся и почувствовал, что гнев отступает.

Теперь, когда он стоял рядом с ситхи, Обсерватория показалось ему еще более жуткой. Окутанные тенями винтовые лестницы, шедшие вверх вдоль стен цилиндрического помещения, заставляли его думать о внутренностях огромного животного. Плиты, даже в почти полной темноте, испускали слабое сияние, создавая постоянно менявшийся узор.

Саймон испытывал странные чувства, когда думал, что Адиту по меркам своего народа считалась такой же молодой, как и он сам, ведь ситхи построили это место задолго до ее рождения. Джирики однажды сказал, что он и его сестра — «дети Изгнания», и Саймон понял, что они родились после падения Асу’а пять столетий назад — короткое время с точки зрения ситхи. Но он встречался с Амерасу, и она пришла в Светлый Ард до того, как здесь положили первый камень. И если его собственный сон рассказал правду, Утук’ку, которая была старше Амерасу, стояла здесь, когда два племени разделились. Мысли о существах, проживших так долго, как Первая Бабушка и Королева норнов, вызывали у Саймона тревогу.

Но более всего его пугало то, что Королева норнов, в отличие от Амерасу, все еще жива и сохранила могущество… И она ненавидела Саймона и всех остальных смертных.

Ему не нравилось об этом думать — точнее, он вообще не хотел думать о Королеве норнов. Ему казалось, что легче понять безумного Инелуки и его яростный гнев, чем паучье терпение полной злобы Утук’ку, способной ждать тысячи лет или даже больше в надежде на месть…

— А что ты думаешь о войне, Сеоман Снежная Прядь? — неожиданно спросила Адиту.

Он коротко рассказал ей о последних сражениях, когда они обменивались новостями во время долгой прогулки к Обсерватории. И сейчас он задумался.

— Мы сражались изо всех сил и одержали замечательную победу. Мы на нее не рассчитывали.

— Нет, что ты думаешь? — повторила Адиту.

Саймон снова погрузился в размышления.

— Это было ужасно, — ответил он.

— Да, так и есть, — сказала Адиту.

Она сделала несколько шагов в сторону, скользнула в нишу под стеной, куда не проникал лунный свет, и исчезла в тени.

— Но ты сказала, что хотела отправиться на войну в Эрнистир вместе с Джирики!

— Нет. Я сказала, что хотела быть с ним. Это совсем не одно и то же, Сеоман. Я могла бы стать еще одним всадником, лишним луком, парой глаз. Нас, зида’я, осталось совсем мало — даже если собрать всех вместе и выехать из Джао э-Тинукай’и, объединив все Дома Изгнания. Очень мало. И никто не хочет сражаться.