Мое эго возросло. Я знал, что у меня большой член, когда растянул ее, она тяжело дышала, растягивал ее широко, причиняя боль, но она все еще хотела, чтобы я трахнул ее, мне захотелось ударить себя в грудь и прижаться к ней, словно животное.

Я медленно вышел из нее, оставляя внутри только кончик, снова вошел, мои яйца шлепнулись о ее задницу. Девушка прикусила ладонь и толкалась мне навстречу каждый раз, когда я входил. В ночи раздавались тихие всхлипы, заглушенные прежде, чем кто-либо мог услышать.

Положив руку ей на шею, рывком выпрямил ее и прижал нас к перилам, грубый камень впился ей в бедра. Она откинула голову на мое плечо, предоставляя идеальный вид на ее рубиновые губы, приоткрытые, жадно глотающие воздух.

― Тебе лучше быть тихой, лисица. Не хотелось бы, чтобы все внизу знали, как тебе нравится, когда твою тугую киску трахает незнакомец.

Она сжала челюсти, как будто это могло остановить крики удовольствия, которые она издавала. Рукой она скользнула нам за спины и сжала мою задницу, побуждая меня быть быстрее.

― Ты можешь попытаться сдержать стоны, но ничто не может скрыть звук твоей влажной тугой маленькой п*зды.

Ее влажная киска всасывала мою длину, погружающуюся внутрь ее тела, издаваемые звуки, словно эхо вокруг нас. Я знал, что нас никто не мог услышать, но такая возможность горячила мою кровь.

― Позволь им услышать.

Эти три слова оборвали тонкую нить моего контроля. Эта женщина была лисицей. Я представил на ее месте Верану, и мы находились в моем кабинете, я прижимал ее к столу, чтобы делать, что пожелаю. Я воображал, что могу справиться с разочарованием.

Я держал ее так, словно пытался слиться воедино, двигая бедрами сильнее и быстрее. Ее ногти впились в материал моего костюма, жаля плоть, посылая молнии удовольствия в мои яйца.

Ее сиськи покачнулись, и я поддался желанию увидеть их, почти разорвав материал в отчаянии. Поднял руку вверх, желая ощутить тяжесть груди, зажав темно-розовый сосок между большим и указательным пальцами. Она схватила меня за запястье, словно пытаясь удержать, как будто я хотел вырваться. С каждым толчком и рывком девушка становилась все более влажной, если только это было возможно. Я знал, что ее соки будут на моих штанах, и я, возможно, никогда не буду стирать их, чтобы помнить, какой тугой она была.

― Пожалуйста. Да.

Она хныкала, бессвязно бормотала слова удовольствия и мольбы. Когда я опустил руку между ее бедер, чтобы поласкать клитор, она впилась зубами в нижнюю губу и прижала ладонь ко рту, падая через край в свой оргазм. Несмотря на все усилия, ее крики вырвались на свободу, едва замаскированные музыкой и разговорами внизу.

Пульсация ее киски требовала, чтобы я испытал оргазм вместе с ней, больше не было смысла сдерживаться. Не желая отрывать руки от ее восхитительного тела, я впился зубами в основание шеи и застонал, когда каждая частичка моего тела испытала удовольствие. Быть внутри неё все равно, что прикоснуться к электрическому проводу, мое тело вибрировало и покалывало, пока я медленно приходил в себя.

В последний раз нежно провел пальцами по ее клитору и вокруг покрасневшего соска, наслаждаясь дрожью, сотрясающей ее тело. Отстранившись, лизнул и поцеловал след от укуса, который оставил, испытывая безумный оргазм. Она оперлась обеими руками о перила, ее голова склонилась набок, пока она хватала ртом воздух. Ненавидя каждую секунду, я натянул материал на ее грудь, делая все возможное, чтобы прикрыть шею так, чтобы скрыть след от укуса. Часть меня хотела оставить его на всеобщее обозрение, чтобы, когда мы вернемся обратно, поболтать и выпить шампанского, все могли видеть мою метку.

Мы застонали, когда я вытащил из нее свой размягчающийся член, ее сердцевина сжималась, словно хотела, чтобы я оставался в ней вечно. Прежде чем отпустить ее, я отдал последний приказ:

― Подожди, пока я уйду, прежде чем повернуться. Через несколько минут ты можешь выйти наружу.

Она кивнула, и я изо всех сил попытался отстраниться и уйти. Она все ещё склонялась вперёд, прислонившись к перилам, пока я застегивал штаны. Ее нежная кожа взывала ко мне, умоляя о прикосновении прежде, чем я уйду. Возможно, она и не была Вераной, но заставляла меня нервничать, я едва сдерживался, как и с Верой.

Подойдя ближе, наклонился и запечатлел долгий поцелуй между ее лопатками.

― Спасибо.

И прежде, чем мог передумать, ушел, не оглядываясь.

Мой план не сработал. Я не вы*бал Верану из своей головы. Я вообще не трахал Верану. Это только заставило меня желать ее еще больше.

Может быть, мне нужен еще один раунд. Может быть, мне нужно было увидеть лицо женщины в красном. Потеряться в незнакомке. Возможно, это бы помогло забыть Верану. Что-то в ней было не так, и я ненавидел свою интуицию, подсказывающую, что она использует меня, и в то же время кричащую, чтобы я взял ее.

Я ненавидел лжецов, а предчувствие, что Верана лжет, заставляло меня сдерживаться.

С этими мыслями я решил выпить и снова подойти к своей лисице до окончания ночи. Наверняка я мог бы найти способ убедить ее пойти со мной домой и помочь мне забыться.

Прежде чем спустился по лестнице, мой телефон зазвонил.

Помощник дедушки.

В десять вечера в пятницу.

Адреналин наполнил мой организм и заставил меня сбежать вниз по лестнице к двери, прежде чем ответить.

― Что случилось?

― Мистер Раш? Это Энтони из «Беккет Хоум».

Помощник раздражал меня своими бессмысленными представлениями.

― Что случилось?

― О, извините за поздний звонок. Ваш дедушка очень дезориентирован, и нам было трудно его успокоить. После того как нам это удалось, он желал поговорить с вами, очень расстроился, когда мы отказали ему, поэтому я решил позвонить.

― Дай ему телефон.

У меня не было времени на вежливость.

― Да, сэр.

― Николас?

Слабый голос дедушки ударил меня, словно тонна кирпичей, выбивая из колеи. Я вспомнил его раскатистый голос, когда был моложе. Его благородный смех. Мне было больно слышать, что сейчас он звучал так растеряно и хрупко.

― Привет, дедушка. Это я.

― Я так скучаю по тебе, Николас. Когда ты приедешь? Я хотел поговорить с менеджером и узнать, где ты. Эти люди пытались заставить меня сесть, а я не хотел. Я хотел знать, где я, черт возьми.

Я забрался на заднее сиденье машины, уверенный, что мои коренные зубы могут раскрошиться в любой момент.

― Они дали мне лекарство, я сказал, что не хочу его, но они заставили меня принять его. Моя память, Николас, это не... ― Он прервался разочарованно ворча. ― Я чувствую, что не помню некоторые дни, и я хочу, чтобы ты был здесь. Ты так давно не приезжал.