– Как ты нашел нас, Том?

– Я возвращался домой, но услышав эту волшебную музыку, сбился с пути.

– Ну, раз тебе понравились наши флейты, оставайся и проведи с нами эту праздничную ночь.

Эльфы оказались на удивление радушными хозяевами: досыта накормили и напоили мальчика, а затем столы будто растворились в воздухе, и все принялись танцевать. Они плясали парами и в кругу, пока туман не начал рассеиваться. Тогда та самая девушка вновь обратилась к Тому.

– Скоро взойдет солнце, и нам придется покинуть этот поющий холм. Лишь раз в двенадцать лет мы собираемся здесь, чтобы послушать музыку самой земли. Только в туманные ночи смертный может присоединиться к нашему веселью.

– Неужели я больше не увижу вас и не услышу этих чудесных мелодий?

– Не скрою, ты понравился мне, Томас. Потому я сообщу тебе одну тайну. У западного подножья холма есть тайная пещера. В ней спрятаны два волшебных эликсира: один дарует бессмертие, другой открывает путь в нашу страну вечного лета. Выпей их по очереди, только ничего не напутай: сперва осуши белый сосуд, затем красный, а иначе расстанешься с жизнью. А теперь иди домой и не оборачивайся, пока туман совсем не спадет.

Том послушно спустился с холма и дошел до дома, ни разу не обернувшись. Там его, конечно, ждали родители, задавшие сильную взбучку. В деревне никто не поверил его рассказам о танцах с эльфами, и все только потешались над ним.

Шли годы, все сверстники давно женились и завели свои семьи, а Чудной Том – так теперь его называли, днями и ночами бродил вдоль холма, разыскивая потайную пещеру. Спустя двенадцать лет, в такую же туманную ночь, он пропал. Говорят, что окончательно потеряв рассудок, Том утонул в реке неподалеку от подножья дикого холма. Но старик-странник, шедший в ту ночь из Клонмелла, рассказывал, будто заблудившись в густом, как молоке тумане, проходя мимо холма, он расслышал дивную музыку и приветливый веселый смех.

Андрей положил книжку на подоконник у изголовья кровати. Сон навестил его лишь под утро. Всю следующую рабочую неделю бессонница истязала его: ночами он садился за дипломную работу, стараясь отвлечься от тягостных мыслей, а днем боролся с последствиями нарушенного режима. На фоне всех тревожных событий даже в собранных анкетах он стал видеть зловещую, но все время ускользающую взаимосвязь. Как и обещал, он созвонился с доктором Белозерским и договорился о приеме для Светы.

Все чаще Андрей стал задумываться: а не записаться ли самому? Причиной этих мыслей послужило не столько самоощущение, сколько встреча с сестрой. Каждый вторник она подвозила его до работы, поскольку сама вела дела где-то неподалеку. В этот раз сестра была сильно обеспокоена его состоянием и настоятельно рекомендовала обратиться к специалисту.

Вечером пятницы он вздрогнул от ставшего традиционным Ритиного звонка. Все пять дней та прожила вместе со Светой, так что телефонные связи и короткие разговоры за обедом в заводской столовой заменили им долгие вечерние прогулки и согревающие осенние ночи.

– Я помню, что обещала сегодня приехать, но тут такое случилось! – голос ее дрожал. – Я в больнице.

– Что с тобой? В какой больнице? Я приеду сейчас, – сердце Андрея бешено заколотилось.

– Не нужно, со мной все в порядке. Дело в Свете, – Рита явно боролась с подступающими вновь слезами, – она в реанимации.

– Что произошло?

– Я пришла домой после работы, а она в ванной, дверь заперта. Вломилась и нашла ее в воде со вскрытыми венами. А дальше вот: скорая, реанимация… Слушай, перезвоню попозже, тут врач вышел.

Тишина в трубке, но не в голове. Случившееся моментально сорвало хрупкую плотину, так старательно выстроенную в собственном сознании. Бурный поток размышлений о самоубийстве собственной матери, казалось, не остановить.

– Все еще считаешь, что это совпадения? – Клотт стоял, опершись руками о стол, притворяясь, что разглядывает разбросанные перед монитором анкеты.

– Тебя только сейчас не хватало! – шок вкупе с вошедшей в привычку усталой раздражительностью перерастали в ярость.

– Не кипятись, позволь мне помочь.

С этими словами гость щелкнул пальцами, и на Андрея обрушилась волна миролюбивого спокойствия. Будто простое движение отменило тягость последних дней, отменив заодно и холодные щупальца саморазрушительного самокопания.

– Прежде чем ты успел обрадоваться, должен предупредить: эффект временный. К тому же, штука эта не слишком безопасная, поэтому злоупотреблять не стоит. Просто я испугался, что ты можешь навредить нам обоим в том состоянии, так что у меня не было выбора.

– Что именно ты сделал?

– Скажем так: немного изменил работу механизмов внутри твоей многострадальной головы. Но сейчас не об этом. Повторю свой вопрос: ты все еще считаешь, что это совпадения? Или как там у Юнга – синхронистичность…

– Откуда ты знаешь Юнга?

– Действительно, откуда? Ведь я живу в твоей голове! Как видишь, я не сидел без дела, в отличии от некоторых, и провел своего рода ревизию наших знаний. Заодно кое-чему научился. Сделай одолжение: не переводи тему. Просто ответь на мой вопрос.

– Я не знаю ответа, я окончательно запутался.

– Тогда давай подумаем вместе. Какие есть варианты? Называй любые, даже самые глупые.

– Ну, либо все так, как ты предупреждал, либо я окончательно слетел с катушек… Хотя мне начинает казаться, что даже Ярослав со своими бесами мог оказаться прав.

– Вот и славненько. Разберем все гипотезы. Следи за руками – образно говоря, естественно. Если ты поехал кукухой, то боюсь, сделать с этим уже ничего нельзя, тут все понятно. Если прав был мракобес, то тебе просто позарез нужно искать Хромого и просить свою душу назад. А если за истину брать мои предположения, то тебе, опять-таки, нужно искать Хромого, но уже с целью победить его в неравном бою. А чтобы придумать, как это сделать, нужно сперва понять его природу. Выходит, и там, и там его нужно найти. Конечно, если ты изначально не ставишь на себе крест. Логично?

– Ну, предположим, в первом случае мне есть к кому обратиться…

– Даже не думай! Представь, какой эффект на психиатра произведет твоя галлюцинаторная исповедь. Как скоро ты начнешь видеть небо в клеточку после того, как он узнает о текущем твоем образе жизни и, тем более, обо мне?

– Допустим, убедил. Ну а если черт – это ты, а не Хромой?

– Могу хоть сейчас перекреститься. А если серьезно, неужели ты — образованный молодой человек, можешь верить в такие бредни? Твой друг, чей облик я против воли, замечу, унаследовал, кажется, о нем говорил: «Забавно даже. Каждый, видимо, и вправду думает в меру своей испорченности», – последнюю фразу он воспроизвел голосом Филина, сохранив мельчайшие интонации, чем вызвал у Андрея волну мурашек.