— Любуешься? — Вуд уселась на ближайшую лавочку.

— Я не успела рассмотреть собор днем. Как-то было не до него.

— Я думала, Соль показала тебе его, — огорченно выдохнула Дебора. — Но если останешься, то сама сможешь изучить его уголки. А сейчас садись, — она похлопала рядом с собой, — я хочу тебе кое-что сказать.

Эбель размяла затекшую шею и, проследив за летучей мышью, что скрылась в одной из дыр в стенах собора, села рядом с директором. Тело все еще подрагивало — то ли от холода, то ли от вида раскопанной могилы.

— Осмотрись. Сколько крестов торчит из земли? Сколько могильных плит?

Риторический вопрос, который не требовал ответа.

— Это все скуры. — Дебора поправила шаль на плечах, стараясь укрыться ею и согреться. — Их похоронили без почестей. Просто положили в гроб и засыпали землей.

Эбель натянула на кулаки рукава кофты. Становилось не только холодно, но и неуютно.

— Их родные не знают, что они здесь. Никто не навещает их. Возможно, даже не скорбит. За кладбищем ухаживают наш смотритель Датч и его сын Бенджамин. Я тоже иногда навещаю неупокоенные души.

Но Эбель не видела призраков, снующих вдоль могил. А значит, их души давно покинули этот мир. От осознания этого полегчало. Никто не будет преследовать Эбель. Никто не будет просить о помощи.

— Однажды мы чуть не похоронили скуру, которая уснула на несколько дней из-за своего дара. Поэтому мы с Датчем придумали вешать колокольчики на могилы. Но за много-много лет колокольчик так и не прозвенел. До вчерашней ночи. — Дебора посмотрела на Эбель. — Поверь, у меня не меньше вопросов, чем у тебя, милая, и я, как и ты, хочу найти на них ответы.

— Поэтому я и хотела уйти. — Эбель поежилась, и мисс Вуд, заметив это, подвинулась к ней ближе.

— Боюсь, раз тебя однажды хотели убить, то посмеют сделать это еще раз. За стенами академии опасно. Я это знаю, как никто другой.

— И что вы мне предлагаете? — Эбель начинала злиться. — Взять и все забыть? Сделать вид, что голой в гробу нашли не меня, а другую скуру?

— Нет, Эбель. Я предлагаю тебе принять нашу помощь.

— Зачем это вам? К чему такая сердобольность? К чему эта забота?

Мисс Вуд тяжело вздохнула. Она явно огорчилась.

— Я устала смотреть на трупы исключительных, которых тайно привозят сюда по ночам. Устала считать могилы, под которые уже нет места на кладбище. Но, — Вуд встала со скамейки, — у меня есть силы бороться с чужой ненавистью. Есть силы на защиту невиновных. Есть силы на помощь каждому из вас. И помни, Эбель, что бороться со злом всегда проще вместе, чем в одиночку.

— Боюсь, что зло и есть я сама.

— Кто тебе такое сказал? — охнула мисс Вуд.

— Мать, — Эбель проглотила это слово, будто обжигающую горло желчь, — да и отец наверняка думал бы так же.

— О-о-о, милая, — мисс Вуд коснулась ее плеча, — твой отец любил тебя самой чистой и самой сильной любовью.

— Вы знали его? — нахмурилась Эбель.

— Я знаю: он хотел бы, чтобы ты боролась со злом не в одиночку. — Вуд сделала пару шагов по тропинке, но, развернувшись вполоборота, добавила: — Оставайся, милая. Хотя бы еще на несколько дней. И если все-таки поймешь, что академия тебе не сможет помочь, уходи.

И она направилась в собор, оставив Эбель одну.

Ей захотелось спрятаться. Убежать в темный угол и, обняв колени, посидеть в тишине, как она делала это дома, прячась от матери в чулане. Но Эбель устала жить той никчемной жизнью. Пришло время принимать решения, пусть она и будет потом о них сожалеть. Мисс Вуд права. Там, в Санди, ей угрожает опасность. Но тут… Тут она не одна. И стены собора защитят ее от тех, кто желал ей смерти.

Эбель вскочила со скамейки, и тут из кармана сарафана выпала голубая конфета. Она ударилась о мысок ботинка и, отскочив, разбилась об острый камень. Вместе с ней вылетел и маленький свернутый листок бумаги. Эбель подняла его: то самое письмо от Соль, которое заставила написать мисс Моретти. Как вовремя. Как же вовремя…

«Прости меня, я не хотела ругаться, но ты и вправду можешь на меня положиться. Мы же, типа, стали друзьями =) Пы. Сы. Я всегда права. Не забывай это!»

И тогда Эбель точно поняла, что выбор сделала правильный.

Глава 3. Вот так и начинаются фильмы ужасов

Эта ночь была невыносимо долгой. Гребаное солнце совсем не торопилось выходить из-за гребаного горизонта. Лунный свет падал через окно прямо на подушку Реджиса; ворочаясь, он безуспешно пытался уснуть. Мешало все: летучие мыши, шуршащие под крышей, храп Ноа, скрип старого матраса, мысли о ней… О девушке, которую Реджис увидел в столовой.

Ее кристально-голубые глаза. Напуганные, непонимающие, неузнающие. Они въелись в память. Отпечатались под веками, и, кроме них, Реджис не видел ничего.

Она жива. Почему? Почему, черт его дери, она жива?

И…

Почему не помнит его?..

Сердце пронзила боль, будто ребра сжали его в костяных тисках. Точно так же, как в тот день, когда Реджис последний раз видел Эбель. Такую же напуганную, как и сегодня.

Он помнил запах крови, пропитавшей землю, искры волшебства, сверкающие в разреженном холодном воздухе. Эбель звала его. Кричала так, что птицы испуганно разлетались по чаще леса. Эбель плакала, цеплялась за ветки голых деревьев, рычала и злилась из-за своей беспомощности. А Реджис… Реджис теперь должен был сделать все, чтобы она ничего не вспомнила.

— Хорош валяться, бро. — Ноа, который сам только что проснулся, толкнул дремавшего на боку Реджиса. — Сегодня пятница, а значит — что?

Реджис так и остался лежать, уткнувшись носом в каменную, разрисованную граффити стену.

— Правильно, Редж. — Кровать заскрипела, и шторки, еле скрывающие чертово солнце, раздвинулись, впуская теплые лучи внутрь комнаты. — Это значит, что время закатить тусовку