— Так почему ты расстраиваешься? — не поняла Лариса. — Тебя же печатают.

— Печатают, как же! — фыркнула стихотворица. — Ни хрена они не печатают! Интриганы! Ты знаешь, они совершенно не чувствуют, что жизнь меняется. И язык меняется, и время меняется! Пни замшелые! — Агатка бурлила негодованием. — Мхом обросли! Им кажется, что все вокруг, как двадцать лет назад. А я нутром чую: грядут перемены. У меня же на время чутье спаниеля! Попомни мои слова, Лариска, мы с тобой еще такое увидим, что…

Страстный монолог учительницы русского языка и литературы Агаты Романовны Некачаевой (она же поэтесса Агата Луговая) прервал звонок на перемену.

— Ой, Лариска, мы же с тобой толком так и не поговорили! — всплеснула руками собеседница. — Я, конечно, эгоистка — все о себе да о себе. Ты-то как?

— Агатка, хороший мой, все! У меня больше нет ни минуты. Звони. Я теперь знаю, где ты, не потеряемся.

Обменявшись телефонами и чмокнув друг друга на прощание, они разбежались. Агата — на урок, сеять в юных головах семена знаний. Лариса — на работу, пожинать их плоды. «Опаздываю!» — думала она, перебегая дорогу и не глядя по сторонам. Резко взвизгнули тормоза. В нескольких сантиметрах застыла «Волга».

— Девушка, вы, может, на тот свет и спешите, а я в тюрьму — нет! — Низкий мужской голос был сердитым и громким.

— Извините, Бога ради, опаздываю.

— Куда вам?

— В Останкино, телецентр, — с надеждой ответила Лариса. Вот бы повезло — надумай он подбросить ее к работе. Садитесь, мне по пути.

— Спасибо вам большое! — неприлично обрадовался бестолковый пешеход.

Устроившись на заднем сиденье и с нетерпением поглядывая на часы, она всю дорогу чувствовала на себе чужой взгляд. Иногда, не выдерживая, поднимала глаза и натыкалась на этот хмурый взгляд из-под густых бровей. «Неприятный хмырь какой-то! Голос красивый, а глаза злые». Через полчаса бежевая «Волга» затормозила у входа в телецентр.

— Здесь?

Водитель повернулся к Ларисе, и она смогла его рассмотреть. Грубовато вылепленное лицо, темная шевелюра с чуть заметной проседью, густые брови, под ними (вот интересно!) глаза разного цвета — зеленого и карего с каким-то медовым оттенком, крупный чувственный рот — в общем, ничего особенного. Но от него веяло такой самоуверенной мужской силой, что она невольно поежилась: не дай Бог попасть такому в лапы — сожрет и не заметит.

— А на телевидении все женщины такие красивые? — поинтересовался водитель.

— Сколько я вам должна? — вежливо спросила пассажирка, доставая кошелек.

— Не сколько, а что, — уточнил хмырь с разноцветными глазами. — Ваш телефон.

— А вот это, я думаю, излишне.

— Отчего же? Все дают, — впервые улыбнувшись, поддразнил хмырь. Зубы у него были мелкие, острые и белые, как у хорька.

— Видимо, я — досадное исключение, — сухо ответила Лариса и повторила: — Так сколько?

— Возьмите хотя бы мою визитку, — он протянул ей маленький белый кусочек картона с тиснеными черными буквами. — Авось я вам пригожусь.

— Думаю, вряд ли. Спасибо, что подвезли, — она открыла заднюю дверцу.

— Не стоит благодарности. А мы с вами еще встретимся. Я уверен! — полетел за ней вдогонку низкий энергичный голос.

«Пошел ты! — в сердцах подумала Лариса, направляясь ко входу. И поразилась: — Надо же, какой самоуверенный тип!»

Сверка уже шла полным ходом. Заскочив в редакторскую, она бросила сумку на стол, схватила рабочий экземпляр газеты и помчалась сверять свою программу. Открыла дверь в комнату ответственных выпускающих и застыла на пороге — вот это номер! На диванчике сидела Васса и, уткнувшись в газету, сосредоточенно шевелила губами.

— Входи, Неведова, не стесняйся! — пригласил ее «ответственный». — Тебя ждем, не задерживай. Поволоцкая вот измаялась уже.

Васса подняла голову и, увидев Ларису, просияла.

— Ларик, где ты бродишь? Я тебя жду-жду, измучилась вся! — зашептала она, когда та примостилась рядом.

— А ты что здесь делаешь? — изумилась Лариса, задавая уже второй раз за это утро один и тот же вопрос. — А! — хлопнула себя по лбу, вдруг вспомнив слова Гаранина.

— Девушки, не отвлекайтесь! — сделал замечание «ответственный» и кивнул в сторону Вассы. — Это наш новый редактор, Поволоцкая Василиса. Вы, кажется, знакомы. — И, опустив сдвинутые на лоб очки, скомандовал: — Поехали! Итак, по нулям — «Время».

Обалдевшая Лариса никак не могла прийти в себя. Васька выплеснула на нее ушат новостей. Первая — работа редактором на выпуске, да еще за соседним столом. Ну, об этом, положим, первым сообщил ей Гаранин.

— Не злись, Ларик, сюрприз хотела сделать, — подлизывалась новоиспеченная коллега, — потому и молчала.

Затем — предстоящая долгожданная поездка с Владом на Кавказ.

— Представляешь, Влад будет снимать, а я наслаждаться красотами, загорать и купаться. Класс! Гаранин дает десять дней, у меня же не отгулянный отпуск.

И под завязку — самое потрясающее, уникальное событие. Выигрыш машины! Лариса только однажды, лет шесть назад прочитала нечто подобное в какой-то газете.

Вообще, она не верила в лотерею, считала ее обдираловкой и никогда не покупала билеты, даже на сдачу. А тут перед ней стояла счастливая обладательница баснословного выигрыша и как ни в чем не бывало, посмеиваясь, курила «Космос».

— Представляешь, я — в полуобмороке, а народ вообще в шоке. Все тычут мне в лицо газету и твердят: «Девушка, проверьте еще раз. Это ошибка!» Вся сберкасса сбежалась на меня посмотреть. А я вот она — враскорячку на стуле, сумки с мясом и вином — по бокам, как часовые у входа в Мавзолей, бабульки меня руками щупают, мужик сотый, наверное, раз пальцем в газету тычет. А я сижу и думаю: «Дурдом!» И незаметно так себя за задницу щиплю — не сон ли?

— Такая жизнь послаще снов! — рассмеялась Лариса. — Обласкала тебя судьба, Василек.

— Можно и так сказать, — скромно согласилась обласканная.

— А Юлька-то в курсе?

— Пока нет. По телефону не хочется.

— Ты хоть сообщи ей о своих новостях, когда она сидеть будет. Пожалей девочку.

— Неведова, зайди ко мне, — бросил на ходу Гаранин.

— О! Что это он так официально? Провинилась?

— Понятия не имею, — удивилась Лариса.

— Удачи тебе! — напутствовала ее Васса. — Только сонного льва не буди.

— На миру и смерть красна, Василек! — храбро отозвалась та, направляясь вслед за Гараниным в его кабинет.

Начальник сидел в кресле и жевал пирожок.

— Хочешь? Угощайся, домашние, жена испекла.

— Спасибо, Иван Васильич, я обедала, — отказалась Лариса.

— Слушай, я тебя зачем вызвал-то, не догадываешься?

— Нет, — честно призналась она.

— Ответ нам с тобой надо дать сегодня. Желательно