— Спокойной ночи, дядя Дюк! — Пеппер кричит через мое плечо, и Дирк дает ей пять.

Затем он снова бьет Шрама по плечу.

— Давай, братан. Похоже, мне придется работать всю ночь.

— Спокойной ночи, Хана. — Голос Шрама ровный, почти цивилизованный, и на щеках Ханы появляется призрак улыбки.

— Не забудь подумать о тех фотографиях, — она медленно идет к тому месту, где он стоит. Хана такая хрупкая рядом с ним. — Это будет весело. Не так больно, как все эти татуировки.

Оскар смотрит вниз.

— Я не занимаюсь фотографией.

Ее голос мягкий, но неожиданно сильный.

— Попробуй что-нибудь новенькое.

Он выпрямляется и, не сказав больше ни слова, следует за моим братом к двери. Хана смотрит ему вслед, прежде чем медленно направиться к лестнице, не оглядываясь.

Я не знаю, радоваться мне или раздражаться такому развитию событий. Насколько я знаю, Хана — наркоманка и неуравновешенная особа, и меньше всего мне нужно, чтобы мой лучший следопыт отвлекался на всякие гадости, преследующие ее. Мне нужна его голова в игре.

Тем не менее, если он не спускает с нее глаз, значит, у меня на одного человека меньше забот.

Глубоко выдыхая, я смотрю на лестницу. И я гребаный лицемер, если говорю о том, что меня не отвлекают. Блейк вскружила мне голову, но, по крайней мере, она хотя бы сотрудничает со мной. По-своему.

Повернувшись, я направляюсь в свою спальню, обдумывая наши дальнейшие действия. Мой разум не отключался с того дня, как исчез Хью. Черт, да он работает как компьютер в фоновом режиме с той ночи, когда я обнаружил труп в его багажнике.

Я как никогда уверен, что это дерьмо как-то связано. Вопрос только в том, как.

Раздевшись, я иду в душ. Сегодня вечером я не так напряжен, думая о ней, и я надеюсь, что некоторые из этих кусочков сложатся воедино под горячими струями.

* * *

Волосы еще влажные, а я стою возле стола в своей спальне в одних серых трениках. Как я и ожидал, пока я принимал душ у меня возникла идея, и мне нужно было ее набросать. На чистом листе бумаги рисую треугольник. Петрова, РФПИ и поместье ван Гамильтона помещаю в каждой точке, а Хью — в центре. Я ставлю на отмывание денег, а Хью строил дело.

Взяв телефон, я пишу Дирку то, что думаю, и то, что знаю из разговора с Блейк вчера вечером. Он соглашается, что дело, похоже, связано с Виктором и присвоенными средствами.

«Возможно ли, что Хью отправился в Нью-Йорк, чтобы самому встретиться с ними?»

Вопрос Дирка заставляет меня остановиться.

«Нет. У него было слишком слабое здоровье для этого».

Тем не менее, мы не нашли его мобильный телефон ни в Интернете, ни в доме, и это наводит меня на мысль, что он не хотел, чтобы его выслеживали.

«Это было бы моим последним предположением. Но смотри в оба».

Я кладу телефон, чувствуя себя хорошо, как будто у нас есть прогресс, когда слышу легкое постукивание в дверь.

— Хатч? — Мягкий голос Блейк колышет в моем животе что-то, создавая теплое варево.

Я пересекаю комнату и открываю дверь, чтобы увидеть, что она снова стоит в этих серых коротких шортах. Она в черной майке, волосы уложены на голове, и ее взгляд быстро перебегает с моей обнаженной груди на выпуклость в моих трениках и быстро поднимается к моим глазам.

Она взволнована и чертовски великолепна.

— Что случилось? — я слегка улыбаюсь ей, и она отводит глаза в сторону.

— Извини, я не хотела прерывать… что бы ты тут ни делал.

Я представляю, что Блейк думает о том, чем я занимался прошлой ночью, и теперь я тоже.

— Я просто переписывался с Дирком. Возможно, у нас произошел прорыв. Он отправляется в Нью-Йорк, чтобы проследить за этим.

Полные надежды глаза снова смотрят на меня.

— Это хорошие новости, да?

— Это надежная зацепка, — отступая назад, я скрещиваю руки на обнаженной груди. — Чем я могу тебе помочь?

Ее полные губы сжимаются, а глаза обводят мои руки, прежде чем отвести взгляд.

— Я хотела поблагодарить тебя за сегодняшний день в доме. Я не хотела так срываться на тебе.

Опуская руки, я смягчаю свой тон.

— Многое произошло. Это естественно — чувствовать себя подавленной.

— И все же, прости, если я доставила тебе неудобства.

Эта девушка, всегда такая сильная, всегда отталкивающая меня. Я хочу снова прижать ее к себе, вдохнуть ее сладкий аромат.

— Ты никогда не ставишь меня в неудобное положение.

Она прочищает горло и качает головой.

— Ну, вот и все. Спасибо, и больше такого не повторится.

Блейк отступает назад, собираясь уходить, но я протягиваю руку, чтобы поймать ее за руку.

— Подожди.

Она приостанавливается, глядя на место, где мы соединяемся, и я отпускаю ее.

— Я знаю, что ты злишься из-за того, что случилось в прошлом, но ты не можешь ненавидеть меня вечно.

— Я могу попытаться.

Наши глаза встречаются, и она так чертовски сексуальна, изо всех сил стараясь не сойти с ума, с торчащими сосками и раскрасневшимися щеками на босых ногах с этими милыми красными ноготками.

— Ты все еще городской болван, который проехал тысячу миль, чтобы разрушить мою жизнь.

— Полегче. — У меня сжимается грудь. — Все было не так. Я не мог закончить свою поездку, не зная, что ты в безопасности и уехала из этого гребаного места.

— Тогда ты не можешь осуждать мою сестру за то, какая она сейчас. Меня не было рядом, чтобы защитить ее.

Я не знаю, права ли она. Этот чертов серебряный шрам на ее голове — доказательство того, что она недостаточно сильна для того крысиного гнезда, которое мы раскрыли. Сейчас я знаю только одно.

— Я не собираюсь возвращаться к старому, Блейк. Я сделал то, что сделал для тебя. Возможно, это было не идеально, и я признаю это. Но я хочу все исправить.

Она поджимает губы и подходит ближе.

— Ты все еще думаешь, что можешь прийти и решить все проблемы, как рыцарь в сияющих доспехах, которого никто не звал?

— Я перестал так думать давным-давно.

— Значит, упрямый хулиган изменил свои взгляды?

— Я не хулиган. Я также не какой-нибудь придурок из Верхнего Ист-Сайда, с которым можно поиграть.

— Ты совсем меня не знаешь, если это то, что ты думаешь.

Я хмурю брови. Мы не кричим. Мы даже не повышаем голоса, но Блейк стоит передо мной, учащенно дыша. Моя воля к