Шрифт:
Закладка:
– На этот раз кричите, – велел он со вздымающейся грудью. – Я сделаю то же самое.
Не дождавшись его отсчета, я с негромким возгласом швырнула сахарницу вниз.
– Нет, кричите, – настаивал Ксавье. – Нельзя держать злость внутри, будет только больнее.
– Я стараюсь! – рявкнула я и со всей силы швырнула вниз стеклянное пресс-папье. Оно треснуло, приземлившись у основания склона, а я вдохнула поглубже и крикнула в пустоту. Резкий звук эхом отразился от камней, вернулся ко мне и повлек за собой еще один вопль чистого гнева. Я едва узнала стоящего рядом юношу. Лицо красное, кулаки сжаты, глаза зажмурены. У обрыва стоял настоящий Ксавье. Страх, натужные улыбки, усталость – все они скрывали это.
– Зачем вы мне лжете? – спросила я.
Глаза Ксавье распахнулись.
– Я не…
– Лжете, лжете! О том снадобье лжете. И вы сама настороженность. Мадам Бен Аммар предупредила, что за вами надо смотреть в оба. Почему бы вам просто не сказать мне, в чем дело?
– Это сложно, – ответил Ксавье, скривившись.
– С вашей стороны неправильно… – я бросила с обрыва старые часы, – держать меня в неведении! Только не после того, как мы дали клятву. Мы уже не дети.
Ксавье достал из корзины цветочный горшок и, словно диск, швырнул его вниз кистевым движением. Горшок с грохотом разбился о камни.
– Вы с этим никак не связаны. Ни с моей злостью, ни с моим прошлым – ни с чем.
Раздраженно фыркнув, я бросила с обрыва ярко-зеленый заварочный чайник:
– Но когда-то была связана! Когда-то я была частью вашего прошлого…
– Я обязан обнажить перед вами все закоулки своей души?
– Да! – Я прижала ладонь ко лбу: в глазницах у меня пульсировал горячий белый жар. – Когда-то мы были лучшими друзьями! И все друг другу рассказывали.
Ксавье наклонил голову и снова плотно зажмурился, словно пытаясь что-то вспомнить – или забыть.
– Вы правы. Мы уже не дети. А очень разные люди. – Ксавье стиснул зубы и уставился на сияющий горизонт. – Почему вы меня не навещали?
Слова получились разрозненными и несуразными, как цветок, выросший среди сорняков.
– Я… что?..
Ксавье повернул голову в мою сторону, но глаз не поднимал – вышел эдакий полувзгляд.
– Даже в период ученичества вы наверняка бывали дома, навещали отца. На праздники и так далее. Вы… никогда к нам не заглядывали.
Голос Ксавье звучал чуть слышно. Стал глубже за годы, которые мы не общались, но следы былых интонаций сохранились. Ксавье всегда говорил мягко и вкрадчиво.
– Это вы перестали мне писать, – пробормотала я. – Я отправляла вам весточки, а вы ни разу не ответили. Я подумала, что вы меня ненавидите.
Ксавье передернуло, словно я его ударила.
Он что-то недоговаривал. Я шагнула к нему:
– Почему вы не писали мне?
Обтянутые черными перчатками руки Ксавье сжались в плотные кулаки.
– Мой отец беспокоился, что вы дурно на меня повлияете.
Я нахмурила лоб:
– Но в ту пору моя магия не была такой дикой…
– Дело в вашей матери, – перебил Ксавье и на этот раз осмелился заглянуть мне в глаза. Губы его были плотно сжаты.
В какой-то мере я никогда не исключала такую возможность и опасалась, что причина именно в этом.
– Она… – продолжал Ксавье, вертя в руках нож. – Она отравила сотню человек в нашей округе.
Я хорошо знала об этом инциденте. Мадам Олбрайт передавала мне сообщения о нем, особенно когда стало ясно, что они связаны с моей матерью.
– Я никогда в жизни с ней не разговаривала, – заявила я и сжала кулаки, чтобы перестали дрожать руки. – Почему из-за того инцидента вы перестали отвечать на мои письма?
– Потому что я Морвин! – выкрик Ксавье эхом разнесся по долине. Он поморщился, словно испугавшись собственного голоса. – Отец… отец запретил мне писать. Он сказал, что дружба с вами негативно отразится на репутации семьи.
Гнев горячим воском растекся по моей спине. Мастер Морвин, который принимал нас с папой как гостей и разрешал брать свои книги… Он оказался еще одним человеком, считавшим меня не лучше моей матери. Хотя я была ребенком. Хотя он знал, какая я. И мнение Ксавье обо мне Морвин-старший тоже испортил. Разбил отношения, которые у нас с его сыном когда-то были.
Магия стонала у меня в ребрах, словно старые, ржавые дверные петли. Мать не просто разрушила мою семью, она отравила старейшую, крепчайшую дружбу, которая была у меня в жизни. И даже не присутствовала при этом. Я прижала ладонь к бешено бьющемуся сердцу.
– Простите, мисс Лукас, я… С вами все в порядке?
Вопреки вкрадчивому тону, официальное обращение покоробило меня, потому что подчеркивало дистанцию между нами. Я поморщилась.
Ветер ревел в деревьях на горизонте, сгибая их ветви. Я чувствовала, как слабеет мой самоконтроль. В груди становилось жарко. В ушах шипел чей-то голос. Я снова получила доказательство того, что эмоции и магия у меня всегда будут сильнее воли, что мое единственное назначение – разрушать.
– Пожалуйста, верните меня домой, – попросила я дрожащим голосом.
Ксавье покачал головой. Во взгляде читалось нечто хуже злости – жалость.
– Нам нужно продолжить урок. – Он показал на деревья, качающиеся вокруг нас. – Мать так сильно вас расстраивает?
Какой дурак! Ксавье пытался свалить всю мою боль, весь мой гнев на нее, хотя причин имелось куда больше. Дело в нем, дело во всем. В моих неудачах, в годах, бесцельно потраченных на ожидание Ксавье. И все эти раны следовало вскрыть ради моего собственного образования?
Моя магическая сила дошла до кипения и повалила из меня хриплым отчаянным криком:
– Оставьте меня в покое!
На горизонте мелькнула белая молния. Гром загрохотал быстрой барабанной дробью, дождь полил как из ведра. Внезапно оказавшись под холодной водой, я охнула. Ксавье нагнулся, спешно роясь в корзине для пикника, а я тем временем прижала уже влажный рукав к глазам и затряслась от плача. Даже теплое солнце, источник покоя для всех магов, теперь скрывали темные тучи.
Я оказалась безнадежна. Моя магия не справилась с простым противорвотным снадобьем, а теперь упражнение, не подразумевавшее ничего, кроме крика и разбивания предметов, тоже привело к катастрофе.
– Я не могу это делать, – хныкала я, и мой голос тонул в реве дождя.
Ксавье вернулся с зонтом и – хлоп – раскрыл его над моей головой. Прячась от дождя, я инстинктивно приблизилась к другу, но потом подняла голову и поняла, что нас разделяет лишь дюйм. Мое дыхание ерошило его касавшиеся воротника волосы.
– Мисс Лукас, вы прекрасно справились, – сказал Ксавье. Он протянул руку под дождь так, что капли засияли у него на перчатке. – Только посмотрите, ваша безыскусная магия!
Во мне кипело возмущение. Мы стояли так близко, а сердце у меня стучало так быстро, что я не сомневалась: Ксавье слышит мой пульс сквозь барабанную дробь дождя.
– Хотите сказать, ваша магия? В этом состояла цель? Шанс увидеть, какие фокусы вы сможете проворачивать в один прекрасный день?
Гордая улыбка Ксавье сменилась хмурым взглядом.
– Нет, разумеется, нет. И вспомните, что сами предложили мне свою магическую силу…
– Я была в отчаянном положении! – вскричала я. Внутри у меня что-то сломалось, слезы потекли пуще прежнего. Гром сотрясал землю. Положение мое до сих пор оставалось отчаянным.
Я не сожалела о сделке, которую заключила с Ксавье, но все больше думала о том, что он за человек.
Стоя под дождем, который сама и вызвала, я еще больше уверилась, что не смогу наложить благословение на своего отца.
– Извините.
Я соизволила посмотреть на Ксавье в надежде, что он почувствует, сколько огня у меня в глазах.
Взгляд друга был мягким и печальным.
– Я очень хотел вам писать…
– Раз вы так пеклись о репутации своей семьи, то зачем сейчас взяли меня в ученицы? – осведомилась я. – Только ради моей магии?
Ксавье покачал головой, тряхнув мокрыми волосами.
– Нет-нет, я скучал по вам. Правда, скучал. Последние несколько лет прошли
