Однако в это время молодые рыцари уже избегали носить бороды, ассоциируя их с прошлым веком. Примером может служить Ян Хризостом Пасек, который в 1660 году в битве у реки Бася противостоял московским боярам[185], носящим длинные бороды. Спустя годы он записал свои впечатления: «Посмотрев на эти их бороды, которые как бы представляют авторитет, у меня возникло чувство, будто бы я на своих отцов бросился»[186].

Окончательно бороды вышли из моды в XVIII веке. Одним из очень редких исключений был умерший в 1779 году гетман великий коронный Вацлав Жевуский, который отрастил себе длинную бороду.

Обувь и шпоры

Польские и литовские гусары носили в то время обувь такую же, как и шляхта Речи Посполитой. Однако хоть и не существовало особого типа «гусарской обуви», были «магистры гусарской работы», сапожники, занимавшиеся изготовлением обуви, в которой ходили гусары. Мы знаем об этом из описаний споров, которые велись с ними. В 1776 году сапожники «немецкой работы» обвиняли сапожников «гусарской работы», в результате чего первый цех решил: «[…] чтобы паны магистры гусарской работы не имели права изготавливать обувь по немецкой моде»[187].

Какой была польская обувь? Ее наиболее раннее описание можно найти у Антона Шнеебергера в книге, опубликованной в Кракове в 1564 году: «Не менее удобна для солдат была высокая обувь или котурны, передняя часть подошвы которых была подбита гвоздями, а каблук под пяткой изготовлен из железа в форме полукруга – сейчас используют такую обувь всадники в Польше и Венгрии, и данная обувь также является признаком шляхетского достоинства»[188].

Аналогичное описание привел Финес Морисон, который посетил Польшу в 1593 году[189].

Из этих примеров, а также на основе археологических открытий[190], можно сделать вывод, что во второй половине XVI века обувь, которую носили поляки, была подбита под пяткой железной подковкой, а под пальцами и стопой – железными гвоздиками. Упомянутые выше котурны – это деревянные вкладки, крепившиеся к подошве. Именно к ним прикреплялись железные подковки. Эти деревянные вкладки снаружи либо обтягивали кожей, либо красили, чтобы они своим цветом не отличались от голенища. В результате появились характерные ботинки на высоком каблуке, которые особенно часто можно увидеть на картинах конца XVI – первых десятилетий XVII века. Польская манера изготовления данной обуви состояла в том, чтобы к указанным деревянным вкладкам на постоянной основе прибивать шпоры.

Гусары, однако, отличались от других польских кавалеристов тем, что обычно (имеются задокументированные исключения) носили отстегивающиеся шпоры[191].

Обувь с подковками и деревянными вкладками просуществовала до середины XVIII века[192]. Однако уже в XVII веке этот тип обуви начал постепенно вытесняться новым, более простым типом – без деревянной вкладки. В этом случае шипы, служащие для крепления подковки, прибив их к подошве, загибали, чтобы не ранить стопу. Подобного типа обувь, изготовленная около 1660 года для малолетнего короля Швеции Карла XI, счастливо сохранилась до сегодняшнего дня.

Обувь короля изготовлена из сафьяна. Ее максимальная высота – 400 мм, длина стопы – 198 мм, максимальная ширина – 65 мм. Высота металлической подошвы – 22 мм. Обувь такой конструкции можно увидеть, например, у гусара в битве под Веной. Различные формы подковок на подобного типа обуви изображены на фресках в каплице св. Казимира в кафедральном соборе в Вильно. Стоит также обратить внимание, что под пальцами и стопой гвоздики в подошву уже не вбивались.

Примерно в середине XVIII века изменились также форма и способ крепления подковок, которые уступили место каблуку, целиком обтянутому кожей[193].

Цвет гусарской обуви не отличался разнообразием: она была либо желтой, либо красной. Черную обувь, самую дешевую, носил простой люд, поэтому шляхта, особенно ее богатая часть, избегала ее как огня. Что правда, наиболее бедные представители шляхты в силу необходимости вынуждены были носить обувь черного цвета, однако в гусарии бедная шляхта не служила.

Ношение обуви на голую ногу грозит возникновением натертостей, а зимой также и обморожением. Чтобы избежать этого, некоторые поляки уже во второй половине XVII века[194] носили носки, однако повсеместно их начали использовать только в середине XVIII века. А что же делали, когда носки не надевали?

Как пишет Енджей Китович, в обувь «клали солому, а стопы ног оборачивали полотняными платками летом, а зимой вместе с ними использовали кучбаи[195] и звались такие лоскуты или полотняными или кучбайными портянками; а солома, используемая в обуви, – пучками»[196].

Цитируемый выше автор объяснил, как поступали зимой, чтобы защитить ноги от обморожения. Нужно отметить, что обувь, предназначенная для этого времени года, не могла быть слишком тесной, поскольку нужно было вложить в нее солому, а также обернуть ноги портянками. Поэтому зимой обувь носили большего размера. «Ботинок из Турска такой большой, что сам мог упасть с ноги»[197], – писал о ботинке гусара Веспасиан Коховский.

Обертывание ног портянками и вкладывание в обувь пучков соломы было не единственным, известным в Речи Посполитой способом защиты ног от мороза. Кроме этого, мазали ноги специальными препаратами. В 1564 году Шнеебергер писал, что польские солдаты изготовляли такую микстуру из растертых в порошок семян крапивы, смешанных с козьим салом и воском[198]. Менее двух десятилетий спустя Сарницкий советовал натирать ноги горилкой с «каким-нибудь жиром»[199]. Кстати, он рекомендовал также использовать горилку для внутреннего употребления. О питье горилки, вина или меда сообщает и Шнеебергер, добавляя, что знает крестьянина, который в течение целого дня переносил сильный мороз, несмотря на то что был одет только в рубаху. Секрет его стойкости к морозу он видел в раннем завтраке, состоящем из куска испеченного хлеба и большого глотка вина[200]. Однако надо полагать, ответ здесь нужно было искать не в спасительном действии вина, а в закаленности населения в Польше.

Около 1670 года Гаспар де Танде видел детей, скользящих босиком по льду[201], и решил: «Это точно, что поляки были бы непобедимы, если бы были хорошо дисциплинированны, поскольку они настолько выносливы, что считают немцев за народ изнеженный, в противоположность им, не способный справиться с военными трудами и трудными зимними условиями. Неоднократно польская армия была замечена подолгу стоящей в обозе зимой»[202].

О путешествующих в зимнее время поляках Гаспар де Танде писал так: «Если речь