для того, чтобы гусары своим внешним видом напоминали ангела или же для того, чтобы защититься с их помощью от татарских арканов. Мне, однако, не удалось найти источники XVI–XVIII веков, которые подтверждали бы данные предположения.

Какими были крылья?

Невозможно затронуть все вопросы, связанные с темой гусарских крыльев. Трудно, однако, не коснуться вопроса их внешнего вида и способа крепления. Во-первых, крылья носили не только на плечах, но и прикрепляли к седлам, цепляли к шишакам и щитам.

Орлиные перья. Большой спрос на орлиные перья для гусар требовал специального разведения этих птиц. В 1584 году Матеуш Цыганьский советовал: «Необходимо также выращивать их [орлов] для пера, поскольку в случае, если за ними хорошо ухаживать, можно собирать с них перья два или три раза в год. Перья пригодятся также стрельцам для стрел или гусарам для коня или для щита: возьмешь за них один или два талера»[229].

Во-вторых, когда крылья носили на плечах, не всегда для крепления необходим был наспинник, поскольку крылья использовались также всадниками, не имеющими защитной экипировки. В-третьих, крылья не обязательно должны были использоваться в паре, часто они были единичными. В-четвертых, их конструкция также была весьма разнообразной. Они могли представлять их себя деревянные рамы (различной длины и формы) с воткнутыми в них перьями. Также крылья могли иметь форму, напоминающую настоящие птичьи крылья.

Кто имел право изготавливать крылья?

В 1683 году во Львове позументщики (или басонщики – ремесленники, изготавливающие позументы, каймы и т. д.) жаловались на Яна Муху и Григория Плотыча, то есть на ремесленников, изготавливающих луки, за то, что эти лучники «мешают им в их ремесле, то есть делают гусарские крылья, право изготовления которых принадлежит позументщикам, и перья, которые не подходят для стрел и тем самым не годятся для их ремесла, продавать им не хотят»[230].

К сожалению, неизвестно, признал ли город права позументщиков и запретил ли лучникам изготавливать гусарские крылья.

Популярность различных форм крыльев, а также способы их крепления со временем менялись. Однако чаще всего одновременно существовали различные стили моды. Так, например, летом 1627 года Абрахам ванн Бут, наблюдавший польских гусар в обозе под Тчевом, заметил, что одни из них вообще не носили крыльев, другие прикрепляли их к седлу (это были деревянные прямые рамы с воткнутыми в них несколькими перьями), а третьи крепили их за плечами. Этих последних можно увидеть на гравюрах, на которых изображены копейщики с крыльями натуральной формы.

О многообразии, которое господствовало в этой области, свидетельствовал Павел из Алеппо, который в пятидесятые годы XVII века путешествовал по землям Речи Посполитой. Он записал: «Еще до сегодняшнего дня [поляки] украшают свои доспехи и коней крыльями больших птиц»[231]. О данном многообразии сообщает также неоценимый Енджей Китович, который писал, что во время царствования Августа III Саксонского (1733–1763), в Польше гусарский «комендант» надевал на себя страусовые перья, прикрепленные к шишаку[232]: «Вместо страусовых перьев рядовой гусар [то есть почтовый] носил сзади прикрепленные к доспехам деревянные рамы высотой от пояса и выше головы и имеющие над головой изгиб, утыканные в ряд длинными перьями от одного конца до другого, в различные цвета вместе с перьями окрашенные, копируя оливковую или пальмовую ветвь, что производило удивительно красивый вид»[233].

Он также добавлял: «Однако такой лавр использовали не все хоругви»[234], что в очередной раз подтверждает, что даже в период, когда крылья носили одни гусарские почтовые, другие почтовые могли их вообще не использовать. Что стоит подчеркнуть, очень подробно описывающий все детали Китович не отметил факт использования крыльев товарищами коронных гусарских хоругвей. Зато он отметил данную деталь у гусарских товарищей в Литве, которые вместо того, чтобы прикреплять крыло за плечами (как почтовые в Короне[235]), заслоняли ими свой левый бок и своего коня: «Мне кажется, что я уже все описал, что видел и знал о панцирных и гусарских знаках в Короне; однако необходимо указать, чем гусарские хоругви в Короне отличались от Литовских. Вся разница заключалась в одной небольшой детали: коронные гусары на плечах носили шкуру леопарда, как я уже в своем месте писал, а литовские гусары не носили леопардов, а только прикрепляли во время сидения на лошади к левому боку большое крыло, выполненное из страусовых перьев и заслоняющее весь бок коня и ногу всадника от пояса до лодыжки, что можно до сих пор лучше рассмотреть на литовском гербе, на деньгах и публичных печатях, чем описать. Данное крыло являлось в Литве таким же украшением, как в Короне леопардовая шкура»[236].

Свидетельства из первых рук

Летом 1656 года обучавшийся в Риме Эрих Йонссон Дальберг получает вызов от Арвида Виттенберга и Конрада Мардефельта с требованием прибыть в Польшу. Дальберг, шведский инженер и писатель, бросает все и молниеносно отправляется в страну, с которой его родная Швеция ведет войну. Первые в его жизни шаги по польской земле приводят его к шведскому военному лагерю, расположенному под Новым Двором, где он появляется 27 июля 1656 года. На следующий день шведские войска оставляют лагерь и выдвигаются к Варшаве, где вскоре произойдет трехдневная битва, которую Дальберг увековечил и словом, и рисунками. Это сражение предоставило солдату случай впервые столкнуться с войсками Речи Посполитой, в том числе с гусарией. Дальберг никогда раньше не наблюдал парада польско-литовских войск, поэтому не знал, в каком виде гусария предстает вне поля боя. Несмотря на это, на его эскизе, представляющем третий день Варшавской битвы (30 июля 1656 года) мы видим лошадей с прикрепленными к их бокам (у седел) крыльями. Это были кони, добытые у противника в бою, когда шведы, несмотря на окончательное отступление поляков и литовцев с поля битвы, не захватили вражеские обозы. Скорее всего это были кони литовских гусар, которые в предыдущий день в бешеной атаке (300 гусаров бросились на несколько тысяч шведской конницы, поддерживаемой многочисленной артиллерией и пехотой, прячущейся за испанскими козлами)[237] едва не изменили исход битвы.

Кони, нарисованные Дальбергом, – не единственное доказательство использования крыльев в бою. Другим, также интересным и достоверным, является описание подготовки к битве под Каменец-Подольском, которая произошла 22 октября 1633 года. Данное описание вышло из-под пера Самуэля Хутор-Шимановского:

А затем польский солдат в поле строится,

И уже к решительной битве готовится,

Одетый в железные доспехи и кирасы,

Повевая огромными