— Сэймур! Мой мальчик! — раскрываю руки, принимая в объятия дрожащее родное тельце, сжимаю его. — Как ты там оказался?!

Сын плачет без остановки. Вокруг нарастает суета. Шуршание гравия. Нестройный хор голосов прислуги:

— Первый оборот, миледи… Он разнёс всю столовую и выбил окно, взлетел к небесам, затем приземлился на башню… мимо…

Кто-то, кажется, Дэмиан, набрасывает нам на плечи мягкий серый плед. Благодарю и кутаю в него сына. Так лучше, да. Поток новостей льётся со всех сторон.

— Генерала не было дома…

— Срочно вызвали…

— Сестру наследника похитили…

— Мятеж начался…

— Вон пошли! — слышу за спиной знакомый ледяной голос и холодею. — Я сказал ВОН!!

По-прежнему сжимаю в объятиях Сэймура. Малыш плачет без остановки и дрожит. Первый оборот. Неожиданный. Страшный. Едва не закончившийся трагедией. Если бы не…

Звук тяжёлых мужских шагов за спиной заставляет напрячься:

— Эйвилин!

Тиррэн никогда не называл меня полным именем. Даже сейчас…

— Мама! — Сэймур плачет навзрыд. — Мама!

Напугался, маленький. Я тоже напугалась. Ещё как. Целую его в пухлую щёчку. На губах вкус детских слёз. Солёный. Подхватываю сына на руки, обнимаю, шёпотом в ушко:

— Всё будет хорошо, родной! Обещаю!

— Эйвилин! — гремит позади.

Боже! Да что ж такое?!

Оборачиваюсь с сыном на руках. Смотрим на Тиррэна, возвышающегося над нами в угольно-чёрном камзоле, зачарованном от обращений.

Глаза дракона расширяются, между бровей жёсткая вертикальная складка.

Он смотрит на Сэймура, затем на меня, снова на Сэймура, на меня. И до меня, наконец, доходит, что стряслось. Прямо сейчас Тиррэн видит свою точную уменьшенную копию, те же глаза, те же волосы. Сходство слишком явное, кто угодно заметит, если поставить их рядом. И Тиррэн замечает.

Вот только он не рад, совсем наоборот. Кажется, он в бешенстве.

— Эйвилин, — рычит угрожающе и делает шаг навстречу, я инстинктивно пячусь назад с Сэймуром на руках, — это МОЙ сын?

8. Не твой

Эйвилин.

Открываю рот, закрываю его. Беспомощно оглядываюсь по сторонам. Все как сквозь землю провалились после того, как Тиррэн на них наорал.

Сейчас мы одни возле замка. Ботинки мокнут во влажной траве. После дождя пахнет свежестью. Вдалеке шумит лес, чирикают, купаясь в лужах, воробьи. Алое закатное солнце несмело выглядывает из-за облаков и ложится на верхушки деревьев.

Жизнь продолжается, и только моя летит в Бездну!

Я делала всё, чтобы этот день не настал! Но Драконий Бог решил иначе и по злой иронии судьбы тот, кто когда-то не желал рождения Сэймура, сегодня подарил ему жизнь.

— Мама? — Сэймур во все глаза смотрит на Тиррэна и даже перестаёт плакать, затем обхватывает мою шею своими маленькими ручонками и тихо шепчет на ушко. — Кто этать дядя?

— Никто, мой сладкий, — шепчу в ответ одними губами. — Просто папин знакомый. Он шутит.

— Он мне не нлавится.

— Эйвилин, — повторяет Тиррэн, жадно глядя на Сэймура. — Я жду объяснений.

Вдох. Выдох. Перехватываю Сэймура поудобнее. Смотрю на Тиррэна открыто и прямо.

— Это МОЙ сын, — вздёргиваю подбородок. — И моего мужа генерала Шанси, рождённый в законном браке.

Тщательно подбираю каждое слово. Смотрю на Тиррэна предупреждающе. Он ведь не чудовище, чтобы устраивать разборки при ребёнке, ведь нет?

Замечаю, как хищно раздуваются ноздри дракона. Кажется, он старается владеть собой.

— Рождённый спустя восемь месяцев после свадьбы, — цедит, опасно сузив глаза.

Надо же, какая осведомлённость! Следил за моей жизнью?

— Родился чуть раньше срока, — парирую медовым голосом. — Такое бывает.

Уголок рта дракона дёргается в нервной усмешке. Он скрещивает руки на груди и поднимает бровь:

— Это даже обидно, знаешь ли, — склоняет голову к плечу, медленно скользит по мне наглым взглядом сверху вниз и обратно.

Дыхание учащается. Хочется развернуться прочь и бежать со всех ног, потому что я узнаю этот взгляд. Так смотрит зверь на свою добычу, перед тем как настичь её и сожрать.

Ни намёка на сожаление, раскаяние и нежность, которые я видела в глазах дракона совсем недавно. Их больше нет.

— Что… именно? — злюсь на себя за то, что голос звучит жалобно и хрипло. Списываю это на то, что промокла под дождём.

— Что ты держишь меня за кретина, — цедит сквозь зубы, — не способного узнать собственного ребёнка. Я ведь не человек, Эйвилин. Я зверь. Забыла?

Он ведёт носом и жадно втягивает воздух, закрывает глаза на мгновение, затем открывает их снова. В синих глазах нет больше понимания и сочувствия, а лишь ледяная тьма. Безжалостная и беспощадная.

— Маам? — тоненьким голоском зовёт сын. — Я хочу домой!

— Сейчас пойдём, мой милый, — глажу шелковистые светло-каштановые волосики, прячу в них лицо, отчаянно соображая, что предпринять.

С опаской смотрю на Тиррэна, но судьба вдруг оказывается на нашей стороне.

— Лорд Даорр! — раздаётся позади.

Резко перевожу взгляд. Тиррэн морщится и неохотно оборачивается.

От замка к нам со всех ног несётся мальчишка-лакей:

— Вам письмо! Срочное! От наследника!

Дракон принимает коричневый конверт из плотного пергамента с узнаваемой бордовой печатью.

— Свободен, — бросает парнишке. Тот низко кланяется и бежит прочь.

С тоской смотрю ему вслед: завидую. Тиррэн занят письмом. Это хорошо. Вздыхаю и поднимаю глаза к небу: спасибо тебе, Арран Мэрвир! Очень вовремя! С тихим хрустом Тиррэн ломает печать, разворачивает послание.

Пока он вчитывается в ровные ряды строк, я осторожно обхожу его по дуге. Слава Драконьему Богу, дракону сейчас не до меня, вернее, не до нас. Если письмо от наследника, значит, дело важное и срочное.

Самое время незаметно исчезнуть, дождаться Освальда и вместе решить, что делать дальше. Уйти далеко не успеваю.

— Стоять! — ударяет в спину тоном, которым впору морозить лёд. — На меня посмотри.

Закатываю глаза и поджимаю губы, но послушно оборачиваюсь. Скандалы при слугах и сыне мне не нужны. Надеюсь, Тиррэну тоже.

Дракон сминает в руке листок пергамента, в пару шагов оказывается рядом. Буравит меня цепким взглядом, в котором нет ни намёка на человеческие эмоции, лишь холодный расчёт:

— Ты солгала, Эйвилин, и скрыла от меня сына, сбежала с ним тайком, как последняя воровка, — Тиррэн оказывается рядом. Опасно близко.

Я замираю и сильнее обнимаю Сэймура. Сын цепляется за меня своими ручонками и начинает хныкать.

— Знаешь, что бывает с ворами? — его горячее дыхание обжигает завиток уха. — Их принято наказывать за воровство, а украденное возвращать законному владельцу.

Угроза ползёт по спине холодком страха. Сэймур будто чувствует моё настроение и пытается вырваться из рук. Его страх заставляет меня забыть о своём. Делаю шаг в сторону, подальше от дракона:

— Твой сын никогда не рождался, Тиррэн! — выплёвываю яростно, продолжая отступать. — Вспомни зелье! Родился мой! Только мой! И