– Да, – сказала я. – Это правда.

– У вас брак по договоренности?

– Да, его устроил мой дедушка, – сказала я.

Я вспомнила, как дедушка впервые заговорил со мной о браке. Мне был двадцать один год, а в двадцать меня попросили уйти из колледжа, потому что моего отца объявили врагом государства, хотя он давно умер. Это было странное время: каждую неделю сначала появлялись слухи о том, что повстанческое движение укрепляет свои позиции, а потом – репортажи о его разгроме. В официальных новостях обещали, что государство с ним справится, и дедушка заверил меня, что так и будет. Но еще он сказал, что хочет устроить так, чтобы мне ничто не угрожало и чтобы кто-то всегда заботился обо мне.

– Но у меня есть ты, – сказала я, и он улыбнулся.

– Да, – сказал он, – все, что я делаю, – это для тебя, котенок. Но я не вечный и поэтому хочу сделать так, чтобы у тебя всегда был кто-то, кто защитит тебя, даже когда меня уже не станет.

Я ничего на это не сказала, потому что мне не нравилось, когда дедушка говорил, что умрет, но на следующей неделе мы с ним пошли к брачному маклеру. Тогда дедушка еще имел некоторое влияние, и выбранный им маклер работал с самыми важными клиентами в нашей префектуре – обычно он устраивал браки только для жителей Четырнадцатой зоны, но согласился встретиться с дедушкой в качестве одолжения.

Мы сидели в приемной у него в офисе, когда открылась дверь и вошел маклер – высокий, худой, бледный.

– Доктор? – обратился он к дедушке.

– Да, – сказал дедушка, вставая. – Спасибо, что приняли нас.

– А как же, – сказал маклер, который с самого начала пристально смотрел на меня. – А это ваша внучка?

– Да, – с гордостью сказал дедушка и притянул меня к себе. – Это Чарли.

– Понятно, – сказал маклер. – Здравствуйте, Чарли.

– Здравствуйте, – прошептала я.

Наступила тишина.

– Она немного стесняется, – сказал дедушка и погладил меня по волосам.

– Понятно, – снова сказал маклер и обратился к дедушке: – Заходите, пожалуйста, доктор, я хотел бы поговорить с вами наедине. – Потом посмотрел на меня. – А вы, юная леди, подождите тут.

Я сидела там минут пятнадцать, постукивая каблуками по ножкам стула, – у меня есть такая дурная привычка. В комнате не на что было посмотреть: четыре невзрачных стула и невзрачный серый ковер. Но потом я услышала из-за двери громкие голоса, как будто там спорили, подошла и прижалась к ней ухом.

Сначала я услышала голос маклера:

– При всем уважении, доктор, при всем уважении — по-моему, вам надо подойти к делу реалистически.

– Это что вообще значит? – поинтересовался дедушка, и я с удивлением различила в его голосе злость.

Наступила тишина, а когда маклер заговорил снова, его слова звучали тише, и мне пришлось сильно сосредоточиться, чтобы их разобрать.

– Доктор, простите, но ваша внучка…

– Моя внучка – что? – рявкнул дедушка, и снова повисло молчание.

– Особенная, – сказал маклер.

– Вот именно, – сказал дедушка. – Она особенная, совершенно особенная, и ей понадобится муж, который понимает, какая она особенная.

Этого мне хватило, и я снова села, а через несколько минут дедушка поспешно вышел из кабинета, открыл дверь на улицу и пропустил меня вперед. Мы оба долго молчали. Наконец я спросила:

– Ты нашел кого-нибудь для меня?

Дедушка фыркнул.

– Это просто идиот, – сказал он. – Вообще не понимает, чем занимается. Мы сходим к кому-нибудь еще, к кому-нибудь получше. Я зря потратил наше время, котенок, извини.

После этого мы ходили еще к двум маклерам, и оба раза дедушка быстро выходил из кабинета, уводил меня и, как только мы оказывались на улице, объявлял, что маклер дурак или кретин. Потом он сказал, что мне не обязательно ходить с ним, потому что он не хочет тратить еще и мое время. Наконец он нашел маклера, который ему понравился, – тот специализировался на подборе пар бесплодным клиентам, и дедушка наконец сказал мне, что есть человек, за кого я могла бы выйти замуж, – человек, который всегда будет заботиться обо мне.

Он показал мне фотографию моего будущего мужа. На обороте были написаны его имя, дата рождения, рост, вес, расовая принадлежность и род занятий. Там же стоял специальный штамп – им помечали документы всех бесплодных людей, и еще один штамп, свидетельствующий о том, что по крайней мере один из ближайших родственников клиента – враг государства. Обычно на подобных карточках указывались имена и профессии родителей, но здесь эти графы остались незаполненными. Тем не менее, хотя родителей моего мужа объявили врагами государства, он, наверное, был знакомым или родственником какого-то влиятельного человека, потому что, как и я, он не попал в трудовой лагерь или в тюрьму и не оказался под арестом – он был свободен.

Я снова перевернула фотографию и посмотрела на него. Красивое серьезное лицо, короткие волосы аккуратно подстрижены. Он слегка приподнял подбородок, и поэтому казалось, что он смотрит с вызовом. Часто бесплодные люди или родственники предателей опускали глаза, как будто чувствовали себя виноватыми или опозоренными, а он – нет.

– Что скажешь? – спросил дедушка.

– Нормально, – ответила я, и дедушка сказал, что устроит мне встречу с ним.

После встречи назначили дату свадьбы, которая должна была состояться через год. Как я уже говорила, мой муж учился в аспирантуре, когда его исключили, но он пытался обжаловать это решение – еще одно доказательство, что кто-то ему помогал, – поэтому попросил отложить брак до окончания судебного процесса, и дедушка согласился.

Однажды, через несколько месяцев после того, как мы оба подписали соглашения, мы с дедушкой шли по Пятой авеню, и он сказал:

– Браки бывают разными, котенок.

Я ждала, что он скажет дальше, и он наконец заговорил опять, но гораздо медленнее, чем обычно, постоянно делая паузы.

– Некоторые люди, – начал он, – очень стремятся друг к другу. Между ними существует… существует химия, взаимное влечение. Ты понимаешь, о чем я?

– О сексе, – сказала я. Дедушка сам объяснил мне, что это такое, еще много лет назад.

– Правильно, – сказал он. – О сексе. Но такое влечение есть не у всех. Мужчина, за которого ты собираешься замуж, котенок, не заинтересован в том, чтобы… с… Короче. Скажем так, он в этом не заинтересован. Но это не делает ваш брак менее настоящим. И это не значит, что твой муж или