К счастью, выручил капитан парохода «Посадник». Собственно, он, молодой морской лейтенант, был в тот момент хозяином порта.

– Видите эти цистерны, – указал он, – все они пустые, но там в конце одна – в ней есть. Берите, сколько вам нужно, остальное выливайте в море. Все равно сейчас все уходим!

Действительно, все, что еще оставалось «добровольческого», было сконцентрировано здесь. Тут же на молу, под открытым небом, сидел за столом, у фонаря, комендант и подписывал последние удостоверения, выдавал пропуски и пр.

Бензин был взят, и мы полным ходом помчались в Дюльбер, где нашли отряд отдыхавшим.

Командир отряда полковник Федотьев сообщил нам, что он донес Его Императорскому Высочеству, что вверенный ему отряд направляется в Севастополь для посадки, ввиду того что в Ялте не имеется для него судна, а английские суда его не берут. В ответ на это последовал приказ Великого Князя – обождать, пока он лично не переговорит по радио с английским командованием.

В десять часов утра был получен ответ – возвращаться в Ялту, без хозяйственной части, где произойдет посадка на английский миноносец. Обозу же продолжать следовать в Севастополь, под охраной не менее взвода с пулеметами.

Около двух часов отряд снова вступил в Ялту, всю залитую солнцем, но совершенно безлюдную. На набережной никого. Магазины закрыты. Кафе «Равэ» пустое… «Флорен» тоже… У «России» никого, даже извозчика… Прощай, красавица Ялта!.. Может быть, сегодня вечером здесь уже будут красноармейцы…

В три ровно миноносец тронулся.

– Господ офицеров прошу выстроиться по правому борту миноносца. Миноносец пройдет мимо «Мальборо». Ее Величество и Его Императорское Высочество желают проститься с отрядом!.. – раздается голос Федотьева.

Все выстроились в одну шеренгу у поручень. Минута ожидания и глубокого волнения. Миноносец тихо проходит, совсем близко, мимо дредноута. Вот на носу его, держась за поручни, стоит в черном Она. Плачет… Государыня плачет… Машет белым платочком и вытирает свои слезы…

Дальше Он… Высокий, в солдатской шинели с генерал-адъютантскими погонами, в серой папахе. Он отдает честь…

Грянуло «Ура!»… Сильное, могучее, но не радостное, а грустное…

Миноносец огибает дредноут и берет направление на Севастополь. Все дальше и дальше отходит он от «Мальборо», который уже превратился в точку, а «Ура!» не смолкает. Вдруг исчезло все, «Ура!» оборвалось… Все без команды повернулись и разошлись… Я нарочно старался заглянуть всем, кому мог, в глаза. Я хотел убедиться, один ли я, что не выдержал и заплакал… Нет, у всех были влажные глаза. Каждый, отойдя в сторону, вытирал их платком…

М. Борель[512]

КРЕСТНЫЙ ПУТЬ В АРМИЮ[513]

Из Петербурга мы попали на Кавказ, в Ессентуки. После долгих перипетий и мытарств мы, наконец, в марте 1917 года, как-то устроились. Милые знакомые дамы нас подкармливали и относились к нам удивительно ласково. Несмотря на тяжелую обстановку, они делили с нами горе и радость, тем более что мы, вместе с их сыновьями, находились в одинаковом положении скитальцев, непримиримых врагов большевиков. Большую часть времени мы проводили в наших комнатах, чтобы поменьше показывать себя на улицах и не возбуждать подозрений. К концу марта даже подвернулась работа, нас наняли садовниками в устроенное местными «буржуями» общество. Работали мы в большом саду, усердно копая грядки. В Ессентуках мы познакомились со многими друзьями по несчастью – офицерами, юнкерами, кадетами и вольноопределяющимися, поступившими так же, как и мы, на эту работу. Они, в свою очередь, познакомили нас с капитаном 2-го ранга Владимиром Николаевичем Потемкиным[514], принимавшим большое участие в молодежи и сыгравшим впоследствии большую роль во всей нашей судьбе. Он часто появлялся среди нас, много болтал с нами, подбадривал, угощал «голодающих индусов», как он нас называл, папиросами и давал даже деньги. Он был офицером Балтийского флота, был ранен под Батайском (в 7 верстах от Ростова) в то время, когда Добровольческая армия уходила в Кубанские степи, будучи командиром роты морских офицеров, входившей в состав офицерского полка. Ранен он был пулей в голову выше правого глаза и с того времени глаз свой потерял навсегда.

Наступил апрель, и вот как-то на Страстной неделе, дней за пять до Воскресения Христова, пришел, как всегда, повидать нас за работой Потемкин. Но вид у него был серьезнее и вдумчивее, чем раньше.

– Вот что, господа! – сказал он нам тихо, почти шепотом, собрав нас около себя. – У меня имеются сведения, что взят Ростов, но кем именно, неизвестно. Возможно, что немцами, но может быть, и добровольцами. Последнее вероятнее. Но это не важно, факт тот, что Ростов взят и что я еду в Ростов. Если кто из вас хочет, то едемте со мной, деньги у меня будут. Так что вы обмозгуйте это дело, а потом сообщите мне о вашем решении.

Красенский[515], Векслер[516], Чегодаев[517] и я сразу ответили, что ехать хотим, что жизнь здесь – это прозябание, а что долг наш теперь – стремиться в Добровольческую армию. Тогда же было решено, что мы все соберемся на первый день Пасхи у Потемкина и тогда окончательно подтвердим наше согласие, сразу же назначив день отъезда, заручившись заранее в местном совдепе нужными документами на выезд. Начались приготовления. Документы достали очень легко. Между прочим, документы, удостоверявшие нашу личность, были сфабрикованы нами самими еще в бытность нашу в Кабардинском конном полку «на всякий случай». Бланки с печатью, не к чести нашей пусть будет сказано, нам удалось случайно, благодаря подвернувшимся обстоятельствам, выкрасть из канцелярии комиссара Нальчинского округа.

Мы были на заутрене в церкви, и впечатление осталось неприятное: везде шныряли большевики с винтовками, с папиросами в зубах и в фуражках, бесцеремонно входившие в храм в то время, когда все молились. Розговены были устроены у А.А. Никушкиной. Спокойно прошел этот великий праздник в тесном кругу своих друзей.

На следующий день, в воскресенье, мы собрались у Потемкина и за пасхальным столом решили окончательно вопрос о нашем отъезде. Он был назначен на четверг, 26 апреля, из Ессентуков в Минеральные Воды. Путь следования установили следующий: Минеральные Воды, Моздок, Кизляр, Брянская Пристань на Каспийском море, Астрахань, Царицын, а дальше как сложится обстановка, но предполагаемая конечная точка – станция Миллерово и Ростов. Все наши друзья сочувствовали нашему отъезду и помогали нам собираться в путь. Нужно было спешить, потому что красные готовили мобилизацию, что