Шрифт:
Закладка:
Мы предались воле Божьей – «пусть будет так, как Он хочет». Рассчитывать только на свое счастье было бы безумием. Кто мог поручиться за то, что нас не поймают на первой же железнодорожной станции и не расстреляют. Большевики уже успели до некоторой степени окрепнуть. В Армавире, например, ими были устроены целые мастерские, в которых распарывались шинели, шаровары, рейтузы и даже сапоги с целью нахождения запрятанных документов и других ценностей. Поэтому лично я верил только в Провидение Божье. Зная это положение, мы поэтому выбрали кружной путь через Царицын.
– Господи, – молился я, проходя мимо церкви по дороге на вокзал, – если Ты считаешь, что мы идем на правое дело, что шаг, предпринятый нами, верен, то Ты спасешь нас, ибо велика Твоя правда.
Ехали мы по парам. Со мной в паре был Чегодаев, Потемкин с полковником Амелунгом[518] лейб-гвардии Литовского полка[519], а Красенский с Векслером. Сделано это было ради предосторожности. Друг с другом, кто не состоял в паре, мы не разговаривали и делали вид, что незнакомы. Распоряжения, исходившие от Потемкина, передавались нам только через Векслера.
Когда мы находились в Ессентуках, мы знали о существовании Добровольческой армии, но туда не поехали, потому что были уже зачислены в Кабардинский конный полк. Генерал Половцев[520], командир Кавказского туземного корпуса, заявил нам, в ответ на наше обращение, что он присоединится к Добровольческой армии и что в этом направлении им уже ведутся переговоры. Кавказский туземный корпус должен был войти в состав армии как конница, потому что в армии тогда еще конных частей было мало. Мы были очень рады, что получили определенные места младших офицеров в сотнях, и совершенно не ожидали, что все это кончится для нас так неудачно. Обвиняли самого генерала Половцева, что он будто бы бездействовал и был в этом отношении слишком не энергичным. В конце концов Туземный корпус развалился, всадники разбежались по своим аулам, а нам пришлось бежать и скрываться.
Сведения, полученные в Ессентуках Потемкиным, оказались, как мы потом узнали, вполне правильными.
Поздно вечером мы приехали на станцию Минеральные Воды. К счастью, вскоре пришел поезд со станции Кавказская, в который мы вонзились, опять по парам, в разные вагоны и благополучно отбыли в Кизляр. По дороге нас почти совсем не тревожили расспросами о документах, так что настроение наше значительно повысилось. Вечером 27 апреля, когда мы проезжали линию Грозного (Грозный находился от линии железной дороги верстах в 50), мы увидели зарево пожаров. Горели нефтяные промыслы. Они горели еще в декабре, когда мы с Кабардинским полком случайно посетили этот город, и вот до сих пор их никто не был в силах или не хотел потушить. Поистине зрелище было грандиозное.
28-го в 3 часа утра мы прибыли в Кизляр. Чегодаев и я прошли на вокзал и спокойно стали в уголок в ожидании распоряжений от Потемкина. Вскоре таковое последовало – идти на ближайший постоялый двор, где остановиться всем вместе. Так как большевиков в Кизляре было еще очень мало, то мы почувствовали сразу хотя и небольшое, но все же некоторое облегчение. Мы начали постепенно заговаривать друг с другом, сделав вид, что вот, дескать, только знакомимся, и уже вместе двинулись к постоялому двору. К нам присоединился еще один пожилой господин, очень милый и скромный на вид, который еще в поезде познакомился с Потемкиным и Амелунгом и не захотел с нами расставаться. К счастью, на постоялом дворе не оказалось никого из чужих, кроме нашего пожилого господина. Нам отвели комнату, в которой мы все вместе принялись умываться и готовиться к принятию пищи. Двое были сейчас же откомандированы в поиски за подводами и должны были заказать их к 11 часам. Деревня Тушиловка, куда мы должны были ехать, находилась недалеко по берегу от Брянской Пристани и в 70 верстах от Кизляра.
К 11 часам подкатили 2 подводы, на которых мы вскоре выехали. Погода была неприятная, дул сильный холодный ветер, а пальто были далеко не у всех, поэтому по дороге приходилось делиться ими и укрываться от ветра вдвоем под одним покрывалом. По дороге мы остановились в одной из деревушек и там продегустировали чудное кизлярское вино, которое в этих краях было очень дешевым. От вина мы немного обогрелись и уже более веселыми двинулись дальше, пели песни, непринужденно разговаривали, благо в степи никто не услышит. Пожилой господин, который продолжал путь с нами, смотрел на нас дикими глазами. Ему, конечно, было странно видеть людей, только что познакомившихся и уже таких развязных друг с другом. Мы сперва не расспрашивали его, кто он, но сразу же догадались, что он не большевик и не революционер и ничего общего с этим барахлом не имеет. Его речь, его манеры выдавали его, и мы при нем не особенно себя сдерживали.
Вечером, около 6 часов, мы приехали в деревню. Холодные и голодные, мы сразу набросились на хозяйку постоялого двора, приказали ей поставить самовар, затопили печь в отведенной нам большой комнате с окнами на Каспийское море, умылись, согрелись и принялись закусывать. После ужина пошли за провизией, дабы запастись едой на 2-дневное путешествие по морю. Кстати, зашли к одному рыбаку, с которым сговорились относительно парусного судна. Он взялся нас везти на Астраханский рейд за 150 рублей на своей рыбачьей парусной шхуне. Покончив с делами, мы вернулись на постоялый двор и стали укладываться. Жаль было ложиться, жаль было расставаться с наступившим на душе временным покоем. Большевики еще не успели проникнуть в эту деревню, и так было приятно отдохнуть от вечной тревоги быть узнанными и арестованными. Но усталость взяла свое. Длинное тревожное путешествие давало себя чувствовать, глаза слипались, и сон не заставил себя долго ждать. В комнате стало слышно равномерное дыхание людей, всеми силами хватавшихся за покой, точно в предчувствии еще более сильных, жестоких и резких переживаний.
На следующий день 29 апреля, после утреннего завтрака, мы собрались на пристани. Для того чтобы попасть на шхуну, мы должны были проплыть довольно большой кусок на веслах, на плоскодонке. Берег был очень мелкий, и парусные суда останавливались на своем маленьком рейде.
Кроме нас и старика, было еще 15 человек, так
