Я приподнял брови:

– Господи… так вот, оказывается, что случилось! Вы отправили ее в университет, чтобы она затрахала здесь насмерть какого-нибудь несчастного парнишку. Черт, я уверен, что это по вашему приказу в пунш подмешали алкоголь. Вот только паренек не умер, поэтому вы приехали в город и хотите выяснить, что тут творится.

Взгляд Бэрроуилла помрачнел, он покачал головой и сказал:

– Вас это не касается. Уходите.

– Видите ли, – ответил я, – как раз меня это касается. Мой клиент переживает за своего сына.

– Ирвинга. – Бэрроуилл снова прищурился.

– Ирвина, – поправил я.

– Возвращайтесь в Чикаго, чародей, – сказал он. – Вы на моей территории.

– Это неразумно, – предостерег я его. – У парня есть связи. Если с ним что-нибудь случится, у вас будут неприятности.

– Вы угрожаете? – спросил он.

Я покачал головой:

– Послушайте, дружище, я не против решить дело по-хорошему. Но если что, могу и по-плохому. Если вам известна моя репутация, вы знаете, что я всегда говорю искренне.

– Возможно, мне придется убить вас прямо сейчас.

– Здесь, на глазах у людей? – спросил я. – Перед столькими свидетелями? Вы на это не пойдете.

– Думаете?

– Конечно. Даже если у вас это получится, вы проиграете. Вы просто надеетесь запугать меня. – Я кивнул в сторону его мордоворотов. – Вурдалаки, верно? Вам понадобится больше двоих, дружище. Черт, люблю драться с вурдалаками. Что с ними ни делай, совесть не мучает[31].

Бэрроуилл проигнорировал цитату: монстры обычно не реагируют на них. Он посмотрел на меня, а затем – на свой «Ролекс».

– Даю время до полуночи, чтобы покинуть штат. После этого вам конец. Так или иначе.

– Подождите, – сказал я. – У меня дрожат поджилки. Дайте хоть отдышаться.

Глаза Бэрроуилла слегка изменили цвет – с темно-зеленого на более светлый, гневный, золотисто-зеленый.

– Когда благосостоянию моей семьи угрожают, Дрезден, я поступаю жестко.

– Ага. Вы прямо как Оззи Нельсон, Джон Уолтон и Бен Картрайт, вместе взятые.

– Кто, простите?

– Мистер Драммонд? Чарльз… в ответе?[32] Нет?

– Что вы несете?

– Мать честная. Вы, ребята, в Белой Коллегии совсем не смотрите телек? Это же просто идеальные отсылки. Золотой стандарт.

Бэрроуилл уставился на меня непроницаемыми глазами рептилии и сказал только:

– До полуночи.

Он сделал два шага назад, лишь после этого повернулся ко мне спиной и пошел к своей машине. Громилы, смерив меня тяжелыми взглядами, тоже сели в машину и завели мотор.

Я посмотрел вслед уезжавшему лимузину. Несмотря на мое поведение во время разговора с Бэрроуиллом, я понимал, что к нему не стоит относиться легкомысленно. Любой вампир – опасный противник, а вампир, обладающий деньгами, ресурсами и собственным отрядом наемников, опасен вдвойне. Кроме того, с точки зрения Бэрроуилла… я действовал вразрез с интересами его дочурки. Вампиры Белой Коллегии были так опасны в том числе потому, что частично оставались людьми. У них были человеческие эмоции и мотивы, и вели они себя как люди. Бэрроуилл подсознательно стремился защитить свою семью, как и любой человек.

И все равно они были нелюдями. Человеческие устремления соседствовали в них с паразитическим духом, который они называли «Голодом», именно он был источником их силы и вампирской алчности.

Возьмите человека с его несовершенством и уязвимостью, наделите его нечеловеческой силой и такой же мотивацией. Что вы получите?

Неприятности.

* * *

– Бэрроуилл? – спросил меня офицер Дин. – Нефтяник? Он содержит целый хлев. Из конгрессменов.

– Возможно, он самый, – ответил я. – Вампиры обожают деньги и статус. Это здорово облегчает им жизнь.

Дин фыркнул:

– И не только вампирам.

– Ха, – выдохнул я. – Это точно.

– В общем, вы оказались в тупике. Если расскажете все девушке, это может навредить ей. Если ничего ей не расскажете, это навредит и ей, и малышу бигфуту. И в любом случае чей-нибудь папочка сведет с вами счеты.

– В общем, да.

– Мне кажется, человек с мозгами на вашем месте умыл бы руки и свалил из города:

Я пожал плечами.

– Ага. С мозгами или без, но другого меня просто не существовало.

* * *

Лесов в Нормане не сказать чтобы много, но кое-где попадаются небольшие рощицы. Мы с Речными Плечами договорились встретиться в центре Заповедника Оливера – лесного массива, выделенного университету для исследований. Шагая через небольшой лесок, я поймал себя на мысли, что встречаться здесь с Речными Плечами все равно что устраивать свидания со Челюстями в детском надувном бассейне. Но он сам выбрал это место, так что какая, собственно, разница?

Было уже темно, и я снял с шеи серебряный амулет-пентакль, чтобы освещать себе путь. Немного силы воли и одно магическое слово – и маленький символ засиял тусклым синим светом, что позволило мне идти, не натыкаясь на деревья. Мне понадобилось минут пять, чтобы найти то самое место, и тут в темноте раздалось тихое ворчание Речных Плеч, который приветствовал меня.

Мы сели на поваленное дерево, и я поведал ему то, что узнал.

После того как я закончил, он молча сидел минуты две, затем сказал:

– К моему сыну присосался паразит.

Я почувствовал, как меня охватило легкое возмущение.

– Можно, конечно, сказать и так.

– А как еще можно?

– Что он нашел себе девушку. А паразит присоединился к ним за компанию.

Речные Плечи тяжело вздохнул. Звук был как у тех пневмомашин, что поднимают автомобили в ремонтных мастерских.

– Понятно. Значит, ты не считаешь девушку опасной? Она ни в чем не виновата.

– Она и опасна, и не виновата, – сказал я. – Она не выбирала, кем родиться. Как и мы с тобой. – Речные Плечи тихо крякнул в ответ. – Твои люди встречались прежде с членами Белой Коллегии?

Он снова крякнул.

– Когда я в прошлый раз помогал Ирвину, – продолжил я, – меня, помню, поразила сила его ауры, а ведь ему было только четырнадцать. Длительное заклятие, откачивавшее из него жизненные силы, не убило его, только погрузило в сон. – Я пристально посмотрел на Речные Плечи. – Но вокруг тебя я ничего не чувствую. Можно предположить, что твоя аура на порядок мощнее, чем у твоего сына. Поэтому ты так осторожен и никогда не прикасаешься ко мне. Ты скрываешь от меня свою силу?

– Возможно.

– Именно такой ответ и ожидаешь услышать от чародея, – фыркнул я.

– Мы стараемся, чтобы чужаки не узнали об этом, – признался он. – И мы не чародеи. Мы смотрим на мир иначе, чем вы, смертные. Вы, люди, опасны.

– Ха, – усмехнулся я и посмотрел на этого великана, сидевшего так близко от меня. – Из нас двоих я, разумеется, опаснее.

– Вы как дети, размахивающие отцовским ружьем, – проговорил Речные