стуле и стараюсь не ржать, а хочется — мне даже кто-то рукой рот держал. И хоть бы кто-нибудь сказал, кто мне это набил — хоть бы кто-нибудь! Но радует одно: без татуировки не ушёл никто.

— Даже Уильям? — Мальчик, кажется, не верил в подобное.

— Особенно Уильям — у него их появилось целых две! Первая… — подзатыльник резко сбил темп повествования — Эй! Да ладно — любой, кто путешествует с тобой достаточно долго, видел эти татухи! — Хантер пристально и грозно посмотрел на собеседника, довольно точно давая понять то, что он об этом думает. — Ну, ладно, ладно. Прости, Ви… Ты же не против «Ви»? Типа «Ай-ви»…

— Я против, — отозвался Уилл.

— Ты всегда против — не считаешься. Что скажешь, парнишка?

— Согласен, — с улыбкой ответил тот. — Неплохо звучит, — старик то ли улыбнулся, то ли оскалился и молча пошёл дальше, думая о своём: «Слишком много «Ви» в моей жизни».

— Так вот, о книгах… Первая — «свободный», вторая — острие стрелы! — Ламмар ответил и тут же прикрыл голову от удара, которого, к его удивлению, не последовало. — Что, даже затрещину не дашь?

— А смысл? Ты ведь уже сказал. О причинах и историях татуировок молчи — это главное.

— Тогда ты что-то расскажи.

— Чего рассказывать-то?.. Хочешь совпадение века? Приехали мы в Кав-Сити… — Уилл довольно спокойно и сдержанно пересказал события последних дней. — …И они говорят самую подходящую фразу, что могла быть: «Они — наши».

— Ха-ха-ха-ха-ха-ха! Нет, я всё понимаю, но твою-то мать! Ха-ха-ха! Я должен рассказать это Алексу! Нет — ты должен рассказать это Алексу! — Брюс стал прямо под нужной им дверью.

— Да-да-да. Всему — своё… Кх! Кх-кх-кх!

Он заблокировал рукой дверь и, наклонившись, сдавленно кашлял. Ручка уже была провёрнута, а сам Хан чувствовал, как Джексон тянет дверь на себя, но он не позволял ему этого сделать. Кашель всё не хотел уходить. Даже издали можно было почувствовать, как взгляды удивления превращались в жалость, но ему было плевать — он отпустил лишь тогда, когда полностью восстановил дыхание.

Дверь открылась. В когда-то очень важном кабинете всё было захламлено — шкафы и столы из тёмного дерева, большие кресла и искусные росписи на стенах соседствовали с кроватью-раскладушкой, кучей вещей, валяющихся в тех же шкафах вместо книг, парой винтовок и луком на подоконнике, а также большим, просто огромным количеством макулатуры и электроники.

Посреди всего этого припрыгивала утончённая девичья фигура, пытаясь попасть второй ногой в джинсы. Бледно-русые волосы в форме каре, что в некоторых местах казались тёмными, следуя амплитуде, неаккуратно болтались из стороны в сторону. Серая хлопковая кофта с песочным воротником, застёгнутая всего лишь на пару пуговиц, также покачивалась, пускай и при той позе, что была, неплохо подчёркивала фигуру. Фыркая немного вздёрнутым коротким носом и произнося в меру широкими тонкими губами брань, девушка была полностью занята одеждой — её серо-голубые (в зависимости от освещения) глаза заметили гостей только через добрый десяток секунд. Как только взгляды Даны и Брюса встретились, дверь захлопнулась.

— Пожалуй, ей нужно дать ещё минуту, — шепнул тот, неловко почесав затылок.

— Быстро же ты сообразил.

— Да я…

— Двадцатишестилетний парень, который неровно смотрит на двадцатидвухлетнюю полураздетую девушку? Я уже понял. Тебе не передо мной нужно будет оправдываться.

Прошло десять минут. Дверь снова медленно открылась, а из комнаты пулей вылетела она — Дана Кофуку. Теперь её каре смотрелось куда более, чем привлекательно, застёгнутая кофта, пускай и была свободной, но всё же подчеркивала фигуру в крайних точках, а лёгкая улыбка, казалось, предвещала чистый позитив. Первым делом тонкая ладошка со всего размаху ударила Брюса по щеке.

— Знаешь, за что?

— Знаю-знаю, — смуглый парень немного улыбнулся. — Но оно того стоило.

Дальше Дана подошла к Айви. Несколько секунд она просто смотрела на него, не признавая, а потом, осознав, что он — попутчик Уильяма, вновь улыбнулась.

— Привет, — протянула она руку.

Пожав её, Пацан тоже получил по щеке. Его и без того раскрасневшееся лицо стало ещё немного краснее. Уилл, ожидая своей очереди, улыбался — девушка была метр семьдесят пять ростом и всегда, всегда предпочитала практичную обувь без каких-либо каблуков. Она подошла к нему и, поставив руки на пояс, смотрела прямо в глаза.

— Наклонись-ка.

Наёмник повиновался. После последнего, слабейшего удара, она обняла его, что есть сил, привстав на носки и долго-долго держала, смеясь. Он смеялся в ответ и не просто радостно, а искренне — смеялся, потому что хотел.

— Как же ты подросла, девочка моя, — он смотрел в её глаза и видел там всё, что хотел, пускай и отражалось там совсем другое.

— А ты поседел… Как ты вообще мог? — Дана хлопнула его по плечу со всем укором, который могла себе позволить в тот момент. — У тебя были такие роскошные волосы!

— От старости никто не застрахован. Вон, тот же Грант — он тоже был седой в свои пятьдесят.

— У Гранта были не волосы, а черти-что. Прости, Джекс, — обратилась она к парню. — Да и все в его роду, если ему верить, седели рано.

— Правда, — откликнулся Ламмар. — У меня у самого немного седых уже есть.

— Два года… С ума сойти. И похудел как, Уилл… Мы вообще думали, что ты мог умереть!

— Я же посылал весточки, когда мог.

— Ага! Раз в шесть месяцев! Ну ты вообще!..

Ещё несколько минут, а после — в любой подходящий момент Дана напоминала Уильяму о том, что ему следовало бы меньше рисковать, больше есть и присылать письма в любой возможный момент. На вопрос Айви к Брюсу о том, за что старику так достаётся, он получил весьма разумный ответ: «Она просто рада его видеть».

* * *

— Наверное, по-другому и быть не могло… — Хантер одним глотком выпил виски со дна стакана, сморщившись. — Меня устраивает.

Не прошло и часа, как в одном из читальных залов уже было больше десяти человек, а выпивка прибывала вместе с ними. Почти все были теми, кто знал Уилла лично — старые знакомые, так или иначе обрадованные тем, что хоть кто-то вне Вашингтона не только выжил и пришёл их проведать. Да, он мог забыть их имена, как и они — его,