командует шт. — капитан А., наш глава, и мы даем залп, затем второй, третий… Затем прекращаем стрельбу. Патронов у нас не особенно много, так что приходится их беречь. Большевистская цепь, залегшая было, опять поднялась. Тут мы даем опять залп. Цепь их опять ложится; видно, как один всадник их валится с лошади. Он получил свое по заслугам. В этот момент вся картина боя у нас как на ладони. Грубо считая, видим, что на каждого из нас, разведчиков, приходится по 30 человек неприятеля. Центр их цепи мы задерживаем, но фланги? Они заходят и имеют явное намерение нас окружить. Положение аховое. Но что поделаешь? До выяснения истории с 5-й ротой нужно держаться. Настроение мое крайне жуткое. Ясно сознаешь, что, если будешь тут долго еще сидеть, твоя гибель неминуема. Но дисциплина и солидарность к коллегам не дают права покинуть своего поста. Вдобавок стыдишься, какой позор уйти, бросив своих на произвол судьбы. Ведь в эту минуту каждый человек дорог. Невольно сую руку в карман брюк. Тут мой «смит-и-вессон». Решаюсь в случае гибели выстрелить в неприятеля все патроны, а последний пустить себе в висок. Хорошо знаю, что значит попасть этим мародерам в руки. С живого шкуру сдерут. Смотрю на товарищей справа и слева. У всех лица серьезные, но ни у кого нет мысли удрать. Все с доверием смотрят на шт. — капитана А., в уверенности, что этот понапрасну не погубит их жизнь.

Вдруг позади нас голос. Оборачиваемся. На опушке рощи виден всадник, наш, махающий нам рукой и кричащий, чтобы мы отходили за имение. Нечего делать. Положение этого требует. Забираем последние патроны, выжидаем удобного момента и скорее назад к дому. Но большевики это сразу заметили и начали обстреливать нас с трех сторон. Но выхода другого не было. Нужно было продолжать отход. Я лично еле шел и, хотя А. и командовал: «Скорей, скорей!» — не мог прибавить шагу. На каждой ноге у меня висело по пуду липкой грязи, вдобавок я взвалил на себя еще ящик с патронами… Куда тут до «скорей»! Хорошо еще, что вообще двигался. Прошли мимо нашего жилья, хотели было зайти и забрать вещи, но черт с ними, не до них было, и, минуя барский дом, углубились в парк. По парку бьет артиллерия, но это не страшно. Тут мы в относительной безопасности, деревья нас скрывают от взоров врага. Но вперед! Сад наконец за нами, и мы опять в поле, но уж с другой стороны Преображенки. Тут мы опять увидели 5-ю роту, она продолжала отступать, держа направление на Перекоп. Рассыпались мы цепью и пошли за ней. На расстоянии версты от Преображенки рота остановилась, залегла и принялась окапываться. Мы подошли к ней и опять залегли на левом фланге. Настроение уже чертовское. Со злобой смотрим на «удравшую» роту. В чем же дело? Оказалось, что «сдрейфил» сам командир роты капитан Ал., по его словам «боясь погубить понапрасну столько людей». Но почему же он раньше об этом нас не предупредил? Вид у него совершенно растерянный, сразу было видно, что человек совершенно обалдел и не знает, что предпринять. Он даже дошел до того, что стал спрашивать советов у своей роты. И такому дают командовать ротой! Но уж ничего не поделаешь. Все мы залегли и ждем, что будет дальше. Большевики, по-видимому, еще не совсем заняли имение, так как на окраине их еще не видно. Передают, что из Перекопа выслано подкрепление. Видно, хотят взять обратно Преображенку, что куда труднее, чем держать ее. Но вот они, наши враги. Они выходят из селения и двигаются в нашу сторону. Даем общий залп, и они ложатся. Но так лежать тоже не дело, нужно что-нибудь предпринять. Тогда мы, разведчики, решаемся на следующее. Подымаемся и с пением добровольческой песни «Марш вперед, друзья, в поход…» идем на противника. Красные моментально открывают по нас огонь, но счастье с нами, и пули жужжат мимо, никого не задевая. Заметив влево неприятельскую кавалерию, становимся плотнее, одеваем на ружья штыки и сами открываем огонь. От такой встречи их кавалерия поспешно ретируется. Но что это опять такое? Оглянувшись назад, видим, что 5-я рота подымается и вместо поддержки нас продолжает отход в тыл. Теперь наше предприятие взять Преображенку общей атакой бесцельно. Поворачиваем и идем не спеша роте вслед. Интересно отметить, что отходим мы во весь рост и какой смех подымается на того, кто начинает сгибаться или «кланяться» пулям.

Теперь мы уже в 2 верстах от Преображенки, вдобавок в котловине, откуда крайне плохо виден неприятель. Но капитан Ал. отчего-то останавливает тут 5-ю роту. Наш капитан Ан. идет к нему, но скоро возвращается, не добившись ничего. От нечего делать ложимся тоже и, повернувшись лицом к солнцу (дождь перестал), отдыхаем. Уже 2 часа дня, и становится прохладно. Наконец-то показывается по дороге от Перекопа наше долгожданное подкрепление. Оно движется на подводах вправо, видимо намереваясь заехать красным справа в тыл. Но большевики все это хорошо видят и открывают по ним артиллерийский огонь. В это время выехала из Перекопа и наша артиллерия (но, боже мой, как поздно) и принимается громить большевиков. Но лично нам в таком положении оставаться нельзя. Нам ведь совершенно не видно, что творится влево. Левее видны две сопки-кургана. Идем к ним. Тут местность становится выше, и мы для противника появляемся все более и более на виду. Сразу же с их стороны заработал пулемет. Но плевать на это! То ложась, то опять подымаясь, мы продолжаем наш путь. Еще немножко — и мы сидим за курганами. Ложимся и чувствуем себя на седьмом небе, в полной безопасности. Отсюда хорошо видно, что творится и вправо. Видно, как наше подкрепление подходит все ближе и ближе и наконец вливается на правый фланг 5-й роты. Как красиво отсюда! Впереди нас, как оазис, Преображенка, сзади белая башня перекопской церкви, вправо далеко Сиваш, а влево, совсем около, так называемый Приморский сад и Черное море.

Вдруг наше внимание привлекает такая картина. От сада в нашу сторону движется группа людей и два верблюда. Оказывается, что это наша левая застава, сидевшая было в Приморском саду, теперь притащила нам на помощь пулемет. Берем его на курган и открываем беглый огонь. Треск стоит ужасный, мы еле разбираем свои слова, но верблюды на все это ноль внимания. Они спокойно стоят, что-то жуют и, несмотря на свист