После всех рассказов в Симферополе, попав сюда, удивляешься только одному. Ведь этот район перешейка крайне важен для обороны Крыма, почему же здесь так мало сил? Почему тыл не дает больше людей? Там ведь штабов разных несуществующих полков до черта. Собрали бы всю эту компанию и отправили бы сюда на пополнение в наш 1-й Симферопольский офицерский полк. Уверен, что набралось бы сразу несколько тысяч вполне годных бойцов, что уже даст из себя хорошую силу. Но нет, на такую реформу мало надежд!

Сначала Европейская[6], а затем Гражданская война еще мало научила русское высшее начальство, и не верится мне, чтобы все эти тыловые офицеры покинули бы свои насиженные места. Патриотизма у таких людей никакого, только единственно — это свой шкурный вопрос.

Что касается нашего положения в Перекопе, то мы постепенно оживляемся и приспособляемся. Нашли себе своего рода перекопскую «Чашку чая», чайную десятого разряда с кривым бильярдом, где и проводим весь день. Кроме этого «увеселительного» заведения, Перекоп еще богат одной чебуречной, которую держит какой-то крымский армянин, где за 8 руб. можно получить прекрасных горячих чебурек. Сегодня в наш полк прибыло одно небольшое пополнение из Феодосии, 17 человек, и несколько человек были откомандированы в нашу команду. Затем у нашего командира полка начались нелады с начальником местного отряда, тоже полковником. Наш не хочет признать его верховенство, ввиду своего старшинства в годах и количества людей части, а тот его — ввиду продолжительности своей службы на фронте. Ввиду всего этого полковник Мурилов шлет теперь прошение за прошением к начальству с просьбой прислать сюда хоть какого-нибудь генерала, дабы он был как бы общим начальством. Интересно, чем это все кончится. Адъютант шт. — кап. А. выехал сегодня в Джанкой, где будет возбуждать этот вопрос.

20 марта. Погода опять ухудшается, пошла слякоть. Сегодня наша разведка с утра ухала в имение Преображенку и приехала обратно в восхищении. Ввиду этого уже завтра с утра вся наша команда, а также 5-я рота перебирается туда. Сегодня передавали, что бесследно пропали один артиллерист офицер и вольноопределяющийся. Они оба выехали верхом вперед и, наверное, попали в руки большевистским разъездам. Пропал также и управляющий Преображенки. Но к вечеру последний вернулся обратно невредимым, так что возникает подозрение, уж не играет ли он «нашим и вашим». За ним установили негласный надзор. Сегодняшние вести с фронта не лучше вчерашних. В Мелитопольском районе все наши силы куда-то растаяли и задерживает наступление генерал Шиллинг только с помощью 1-го батальона нашего полка и небольшой горсти других войск. Особенно плохо показали себя гвардейцы, которые «драпанули» скорей всех. Гвардейцы — это 1-й Сводно-Гвардейский полк с батальонами, носящими название старых гвардейских — Преображенского, Семеновского и т. д. полков. Люди в нем, за исключением некоторых офицеров, самого разнообразного пошиба, никогда не бывшие гвардейцами и, конечно, ввиду этого далеко не первоклассны. К вечеру уже передавали, что наши конные разъезды в 7 верстах от Преображенки наткнулись на большевиков, после чего произошла короткая перестрелка. Так что держись. Видно, скоро будет горячо и у нас. Ведь противник почти совсем у Сиваша.

21 марта. С самого утра мы сегодня двинулись из Перекопа в имение Преображенку и сразу же попали в дело. В общем, началось оно так. После 7-верстного перехода из Перекопа по солончаковым полям мы к часу дня прибыли в Преображенку. Как раз при нашем прибытии собиралась одна экспедиция на большевиков. Весь двор барского дома был заполнен всадниками, что необыкновенно напоминало мне прочитанные романы о ковбоях, готовящихся к налету на краснокожих. Мы решили присоединиться, наскоро пообедали, зарядили наши «винчестеры» и айда в путь. Всего нас было человек 18 так называемого Священного отряда, 12 человек нас разведчиков и 25 кавалеристов. Разместившись в шести подводах, мы тронулись в путь и скоро потеряли Преображенку из виду. Нужно было проехать верст восемь по голой солончаковой местности, после чего вдали показался небольшой хуторок. Этот хутор Симона как раз и была наша цель, в нем находились красные. Его нужно было окружить и, если можно, всех засевших перестрелять. Как было известно, командовал большевиками некто Таран, бывший царский офицер, а теперь «начальник карательной экспедиции против белогвардейцев», человек, по словам очевидцев, отчаянный. Итак, подъехали к этому хутору на расстояние 2 верст, все слезли с повозок и пошли дальше уже пешком. Справа наша конница, которая спешилась, в центре мы, а слева так называемые священники, или крестики, как их звали за белые кресты на рукавах. Началась перестрелка. У хутора появились темные фигуры неприятеля, крывшие по нас беглым огнем. Пройдя с версту, мы залегли и стали отвечать. Открыли огонь также и наши пулеметы. С характерным свистом неслись нам навстречу пули противника и врывались вправо и влево в землю. Но ничего. Опять мы поднялись и пошли дальше вперед. Я лично редко открывал огонь, так как из-за далекого расстояния трудно было попасть. Наступило время нашей коннице садиться на коней и заезжать справа и слева, дабы зайти неприятелю в тыл. Но большевики этого решили не выжидать и начали удирать. Стрельба с их стороны стихла, видно было, как они бежали к дому, после чего за хутором замелькали кони, повозки, и только мы их и видели. Не доверяясь сначала всем этим фокусам и опасаясь засады, мы продолжали идти дальше все тем же ровным шагом. Меж тем конница наша успела обскакать хутор; из одного окна ей начали махать белым флажком. Они подъехали ближе и увидели, что это махают жители хутора. Противник окончательно удрал. В полуверсте, не доходя до хутора, мы наткнулись на труп одного большевика (он лежал как раз против меня, так что, может быть, пуля, сделавшая ему «garaus», была моя). Пуля угодила ему в затылок, во время бегства, и вышла на лбу навылет. Потом в сарае хутора был найден еще один убитый. Оказывается, по словам хуторян, большевиков было человек 75. Но они струсили, так как, если бы они упорно держались, могли бы при своем количестве держаться часами и постепенно перестрелять нас всех. С нашей стороны мы понесли тоже одну потерю. У священников был убит один вольноопределяющийся, еще гимназист, три недели тому назад записавшийся в Добровольческую армию. Отдохнув немного, мы выгнали из хутора всех находящихся там лошадей, штук сто, не менее, и, сев на подводы, покатили обратно в Преображенку, куда вернулись уже