— Это бессмысленно все, — упавшим голосом отозвался тот, даже не смотря на меня, — мне не выбраться отсюда. Оставь меня здесь, Дэвид, иди дальше сам. Я подвел тебя: даже просто повернуть какой-то затвор для того, чтобы открыть крышку люка, не смог! Так пусть же умру. От меня все равно нет никакой пользы.

Этого боялся, наверное, больше всего. На нас и так свалилось уже столько нечеловеческих, немыслимых испытаний, столько горечи, боли, ужаса, наша воля не раз сталкивалась с, казалось бы, непреодолимыми препятствиями, но вместо того, чтобы полностью сосредоточиться на цели, бросить все усилия на спасение, должен был тратить физические и моральные силы на то, чтобы вытаскивать Эндрю из смертельной трясины, имя которой было депрессия.

— Пользу может приносить вещь, — терпеливо произнес, — а от человека можно получить помощь и поддержку.

— От меня нет этого, — безнадежно ответил Эндрю.

Измученно улыбнулся и присел перед ним на корточки.

— Ты ошибаешься, — проговорил, заглядывая в его поникшее лицо, — человек — существо социальное, одиночество губит его, если не физически, то нравственно уж точно. Брожу по этой проклятой клинике в поисках спасения уже часа три или четыре, а может и того больше, и ты стал единственным нормальным человеком, кого встретил за все это время.

— Я психически больной, — оборвал мои слова тот, даже не поднимая головы.

— И что с того? — невесело усмехнулся. — Вот все эти мерзавцы из лечебницы вроде бы психически здоровы. И что, спрашиваю, с того? Пойми, психическое заболевание — это точно такая же болезнь, как сахарный диабет или рак: точно так же, как среди больных этими неизлечимыми заболеваниями есть люди в душе добрые и злые, открытые и лицемерные, отзывчивые и безразличные, среди психиатрических пациентов тоже есть человечные и не очень. Самое главное то, что ты сумел сохранить свое человеческое лицо, несмотря на тяжелейшие во всех отношениях испытания, через которые на деле дано пройти далеко не каждому. Остальное не имеет значения, психическое заболевание означает только одно — отличие в восприятии мира и мышлении, — помолчал, пытаясь понять, насколько он прислушивается к моим словам, — Гитлер или Муссолини не были психически больными, зато ими были Винсент ван Гог, Джон Нэш и Альберт Эйнштейн. И еще многие другие, которые помогли изменить наш общий мир к лучшему, — Эндрю поднял озадаченный взгляд на меня, — а то, что ты крутил затвор в обратную сторону, это просто… ну, это просто смешно! — нервно усмехнулся, но Эндрю от этого как будто еще больше сник.

— Ты говоришь это все только, чтобы поддержать меня, — дрожащим голосом протянул он, — но ты слишком мало знаешь об этом месте и о том, что с нами тут делали в лечебнице. У тебя есть шанс выбраться, а у меня его нет. Видел, как ты отчаянно сражаешься за свою жизнь, а я буду только мешать тебе, буду обузой, и в конце концов ты тоже погибнешь из-за какой-то моей глупости или оплошности. Не хочу, чтобы ты погиб из-за меня… Оставь меня здесь и иди дальше сам.

— Как же тебя оставлю? Ты же мой пациент, за тебя без лишних преувеличений несу ответственность, — ответил ему, чувствуя, что подбирать нужные слова становится сложно.

— Тебя кто-то ждет там наверняка, — с нескрываемой болью в голосе продолжил несчастный Эндрю, — кто-то беспокоится о тебе, молится о том, чтобы ты выбрался отсюда живым. А я совсем один, понимаешь? — его голос опять дрогнул. — До меня никому нет дела. Никто не ждет меня, никто не хочет моего спасения. Им было проще справить меня в дурдом и забыть обо мне!

Заметил, как предательски дрожит его челюсть, выдавая всю глубину неимоверной боли брошенного и забытого всеми человека. Да и как тут можно было реагировать иначе, если даже самые родные ему люди отказались от него, просто избавившись от неудобного родственника, возможно, подкрепив свой омерзительный поступок небезызвестной фразой «в семье не без урода»… А может быть, все было как раз наоборот, и близкие несчастного Эндрю желали ему только добра, отправляя его в клинику, подконтрольную такой известной и влиятельной компании, как здесь, ошибочно полагая, что здесь, в горном заповеднике, ему будет лучше. А потом не могли с ним связаться по причине тотального злоупотребления властью со стороны представителей корпорации. И как всегда не знал, как мне быть и как подобрать нужные слова. Жизнь к такому не готовила…

— Я хочу, чтобы ты выбрался — тебе этого не достаточно? — спросил.

— А смысл какой, Дэвид? — взъерошив рукой грязные слипшиеся волосы, воскликнул в сердцах Эндрю и продолжил дальше уже своим привычным горестным тоном. — Даже если мы выберемся отсюда, что будет меня ждать? Меня просто поместят в другую