внешнее сходство с принцем я был удостоен чести стать одним из его хатамото. Там меня прозвали «Знаменосец из Сакагучи», или просто «господин Сакагучи». За внешнее сходство с Наследником я часто выполнял роль его двойника во время опасных поручений, но в последнее время стал выше ростом, и шире в плечах, и стало труднее обманывать наблюдательный глаз. Когда Её Третье Высочество, пропавшая перед свадьбой, обнаружилась в действующей армии, мой господин — принц Мамору Явара приказал охранять его нежно любимую сестру что я и исполняю, по сей день. После трагической гибели наследника на Акбузате Небесный Государь подтвердил приказ своего сына, своей волей назначив меня в свиту своей младшей дочери.

Кадомацу ещё ждала продолжения, но у телохранителя, похоже, кончился запас слов на сегодня. Вздохнув, она обратилась к монаху:

— Ваше Святейшество, пожалуйста.

— Да не называйте меня, «Святейшеством», госпожа, я же не Отец-Настоятель, — надул толстые щеки силач: — Мое монашеское имя — Брат Ковай, из Монастыря Птичьей Горы, когда-то меня звали Атари Кинноцунэ, но теперь я смиренный слуга Будды и во исполнение обета я следую за Госпожой Третьей, чтобы исполнить наложенную на меня епитимью.

— И какая же у тебя епитимья⁈ — спросил Маваши.

— Убью одного врага — отпустится один грех.

— А много их у тебя? Ну, в смысле, грехов? А то вдруг кончатся — и ты встанешь столбом.

— Не встану, — добродушно улыбнулся монах: — Я тогда ваши отпускать буду!

Кадомацу улыбнулась такому обещанию.

— Ну а ты Кен⁈ Раз подал голос — давай, выступай! — заметив, что Хасан и Ильхан понимают через слово, принцесса давно переводила ракшасам.

— Эй, а может они?

— Нет, давай ты. Ты ж самурай!

— Ладно! — он встал, и какая-то пружинка скрипнула в его доспехах. Все пригнулись.

— Всё спокойно, всё хорошо! Это не заряжено! — он отодвинул защелку, показывая пустоту.

— Вам бы стоило получше настраивать своё снаряжение, господин фехтовальщик, — грозно предупредил господин Сакагучи:

— Виноват! Меня зовут Кен Маваши, он же просто Кен. Мой отец был самураем, но я как самурай не удался, и начал спорить с офицерами, поэтому из меня сделали тренажер для них, а позже, как-то получилось, что я стал фехтовать лучше, и стал обучать этому других солдат.

— Твоя семья владела какой-то школой боевых искусств? Имела додзё⁈

— Да нет, просто на шее у господина сидели. Если и будет владеть — то, начиная с меня!

— А твои доспехи? Ты сам их придумал? Знаешь, мы их уже начинаем побаиваться…

— Да! Что-то сам, что-то у кого-то подглядел. Знаете, не все самураи столь хорошо владеют мечом, как он них рассказывают, вот я и советую то, что у них не получается, компенсировать механизмом. Ну и сам все что советовал — себе собрал.

— А сам ты неплохо владеешь мечом, что неудивительно при твоём имени…

— Меч — это не самая удобная вещь.

— Правда?

— Я предпочитаю боевые когти! — он выхватил это оружие: — Только вот, к сожалению, никак не мог найти подходящие для правой руки. Надеюсь, у вас на службе мне сделают нужные.

— Не волнуйся, я исполню твое желание. Все лучшие кузнецы армии в твоём распоряжении.

Взгляды всего отряда перевелись на ракшасов. Уже что-то жующий Хасан удивлённо вытаращил глаза и прикрыл рот рукой. Ильхан остался невозмутимым:

— Давайте ребят. Ты Хасан, первый:

— Я⁈ А, это… Ну, типа, привет!

— Привет! — помахали ему лапками суккубы.

— А ещё что? — спросил он у принцессы.

— Ну, назови себя, скажи, откуда ты родом, что любишь, что хочешь после войны.

— Да все и так знают, что я Хасан!

— А ты ещё раз назовись! Полностью!

— А… ну типа… Ну, Хасан я! Хуссейдин! «Восемь тысяч!»

— Почему «восемь» — удивилась Азер.

— Это она меня так назвала — он ткнул большим пальцем в принцессу: — То есть он. Ну, то есть она, когда была «он».

— Он говорит «хасан» как «хассен». Ну, я и сказала что это «восемь тысяч». Ему понравилось.

— Попрошу восемь тысяч динаров в награду!

— Да ты можешь себе что угодно попросить, глупый.

— Если выживешь, — мрачно буркнул Сакагучи.

— Золотую бочку для дерьма!

— Да у тебя её сопрут! — рассмеялась принцесса.

— А зачем бочка для дерьма? — удивился Маваши.

— Он золотарь, — объяснила принцесса за Хасана: — Его работа — чистить выгребные ямы, и вывозить их… в бочке… куда-то… — что делают с такими вещами, жительница дворцов не представляла.

— Дерьмо на удобрения. А жижа — на селитренные заводы. Из чего, по-вашему, порох делается⁈

— Из этого? — хором удивились все девушки. Принцесса прикинула, сколько же пороха тратят автоматчики призраков и пушки людей, и удивилась — какими же большими должны быть выгребные ямы на их планетах.

— Несомненно, если нам на пути попадётся выгребная яма, помощь такого специалиста окажется бесценной, — со всем возможным усилием пытаясь скрыть яд в голосе, резюмировал господин Сакагучи.

— Да уж ладно! — засмеялся Хасан, не поняв насмешки.

— Хасан быстро учится, — заступилась за него принцесса.

— Вы — госпожа, — поклонился дисциплинированный хатамото.

Кадомацу строго посмотрела на телохранителя, но тот уже закрылся своей маской безразличия. К досаде, он сидел к ней красной половиной лица, натренированной скрывать чувства.

— А вы, Ильхан-джан? — обратилась она к янычару, терпеливо ожидавшему своей очереди: — Можете говорить на своём языке, я переведу, если кто-то не понимает.

— Благодарю, ханум, но моя должэн трэнироватся говорит по-вашему. Инэче, как ваша моя понимать?

— Ну ладно.

— Моя звать Ильхан, я родился на Сэвер Порога Удача, и мои отэц и мат не верили в Аллаха и были убиты кафирами…

— На твоих глазах? — суккубы сразу все расчувствовались.

— Ильхана спасли янычары и Арслан-ага тоже. Он обучил моя всему, когда ещё был талимханеджибаши Столицы. Моя стал служит янычар с дэтства, и с дэства хотэт стат лучший стрэлок На Порогэ. И стал им. Император подарил для Ильхан особенный мушкет.

— Надо же! Неудивительно, что Арслан-ага рекомендовал тебя.

— Когда было покушений на ваша сэстра, — она повернулся всем телом к принцессе: — Моя пуля сразила атамана заговорщиков. В тэмноте, снизу, за тысяча шагов