Лабораторный план нам представляется идущим совершенно вразрез с этими требованиями. Мы не видим в нем никаких преимуществ и усматриваем большие убытки и много декорации — настоящую “потемкинскую деревню”, оживлявшую пейзаж Новороссии при путешествии Екатерины II.

В то же время мы являемся убежденными сторонниками лабораторного метода, с которым, к нашему сожалению, лабораторный план имеет так мало общего.

Военная академия Р.К.К.А. Сборник 2-ой. О лабораторном плане. М.: Издание Учебного Отдела, 1925. С. 60-67.

Теория и прикладной метод в изучении стратегии

 Слушатели, заканчивающие теперь свое академическое образование, приступили к изучению стратегии и оперативного искусства еще в бытность их на втором курсе; нами была сделана попытка, наравне с теоретическим курсом по стратегии и оперативному искусству, поставить занятия прикладным методом, которые охватили бы не только вопросы подготовки и руководства операцией, но и подошли бы к работам по подготовке оперативного развертывания на случай большой войны. Весной 1924 года они довольно успешно поработали над подготовкой развертывания одной армии, получавшей весьма сложную задачу. Занятия имели характер отчетной работы, исполняемой округом. Помимо знакомства с целым рядом практических приемов при подходе к такой работе, эти занятия имели целью и осветить некоторые важнейшие положения военного искусства в обстановке частного случая.

Таким образом, мы отнюдь не являемся противниками применения прикладного метода не только при изучении собственно оперативного искусства, но и в более широкой сфере изучения подготовки к войне, однако, несомненно, должны быть известные ограничения в применении прикладного метода.

Прикладной метод невольно переносит центр тяжести на технику исполнения. Выгоды его особенно бесспорны в тех случаях, когда в принципиальных вопросах установлена достаточная ясность и сговоренность, когда от знания остается сделать последний шаг к умению. В таком ли положении находимся мы теперь? Возможно ли утверждать, что основные положения военного искусства, получившие такую встряску в мировую и гражданскую войны, достаточно продискуссированы и улеглись в нашем сознании?

Если мы сравним бесконечную вереницу трудов по тактике с двумя-тремя книжками, посвященными стратегии и оперативному искусству, вышедшими после 1920 года, то мы должны сказать, что в мировом масштабе тактическая мысль проделала несравненно большую работу, чем стратегическая и оперативная. И все же многие основные вопросы тактики, начиная со встречного боя, висят еще на воздухе, и даже тактика ощущает крупные неудобства от исключительного увлечения прикладным методом и стремится организовать семинарии по теории.

В 1924-25 учебном году цикл стратегии резко разделился на две части: учение о войне и оперативное искусство. Мы убеждены в правильности этого деления и полагаем, что в будущем из этих двух частей создадутся циклы столь же самостоятельные, как тактика. Работа по оперативному искусству ориентировалась полностью на прикладной метод; работа же по учению о войне велась в семинариях, на которых слушатели изучали преимущественно теоретические вопросы: они знакомились с положениями стратегии, созданными по опыту войн Наполеона и Мольтке, и вводили в них поправки в соответствии с новыми явлениями мировой и гражданской войн. Прикладные занятия по подготовке государства к войне не велись вовсе. В этом отношении курс учения о войне резко отличался от прочих отделов академического образования, имея в виду, что Военная Академия не может ставить себе целью подготавливать готовых главнокомандующих или народных комиссаров по военным делам, а равно не может попытаться охватить всю деятельность большого генерального штаба. Академия не только лишена возможности дублировать работу частей штаба РККА, ведающих подготовкой к войне, но должна смотреть на себя лишь как на подготовительный класс к такой работе. Оперативное искусство и тактика отрывают у слушателей такое количество времени, требуют стольких усилий от них, что на кафедру учения о войне остаются сравнительно крохи, и здесь едва ли основательно выходить за пределы общей постановки вопросов и добиваться действительного умения, сноровки составления планов войны. И прежде всего, еще Клаузевиц предупреждал относительно искусников, умеющих печь планы, как блины.

Затем — учение о войне является совершенно новой дисциплиной, развившейся из коротких введений, предшествовавших прежним курсам стратегии, в действительности более отвечавшим своим подзаголовкам — тактика театра войны. Язык, термины, основные линии этой дисциплины только конструируются. Важнейшие вехи преподавания еще только расставляются. В этих условиях понятно временное воздержание от приемов, имеющих что-либо общее с натаскиванием. В учении о войне принципиальные вопросы, по сравнению со штабной техникой, играют несравненно более крупную роль, чем в оперативном искусстве или в тактике. Оттеснять эти принципиальные вопросы на второй план в настоящую минуту представляется вовсе нежелательным.

Однако, несомненно, если явится возможность расширить время, уделяемое курсу учения о войне, возможно будет ввести ряд прикладных работ, которые сблизят кафедру с действительной работой, которая ведется по подготовке государства к войне. Главный выигрыш в такой постановке занятий мы видим не только для слушателей, но и для профессии.

Но равновесие теории и прикладных работ надо будет обеспечивать и в будущем. Необходимость такого равновесия мы видим из опыта преподавания в текущем году оперативного искусства, имевшего ультраприкладной характер. Надо признать заслуги крупного шага вперед, который академия сделала в текущем году в постановке прикладного изучения оперативного искусства. Однако, теория несколько отстала от практики, и сейчас же оперативному искусству начало грозить вырождение в технику штабной службы, и сама постановка задач начала вызывать известную неудовлетворенность.

Прикладной метод может дать прекрасные ростки лишь на почве, в достаточной степени обогащенной теорией.

Только в этом случае возможно критическое отношение слушателя к задаче; при отсутствии же критики, когда дело ограничивается лишь оперативными прописями, работа грозит вовсе утратить академический характер и перестает развивать мышление слушателей. И если критика нужна тактике и оперативному искусству, то она еще в большей степени требуется при работе над стратегией.

В текущем году у нас было слишком исключительное господство теории в учении о войне и слишком безраздельное господство практики в оперативном искусстве. Можно пожелать в будущем году немного прикладного метода учения о войне и прибавок теории — оперативному искусству.

Под