Антон Подбевшек (1898–1981), Сречко Косовел (1904–1926), Винко Кошак (1903–1942) и Альфонз Гспан (1904–1977), сформировавшие ядро журнала либералов-аграриев «Младина» (1924–1928) и публиковавшие в нем свои тексты. Отметим, однако, что ни один словенский писатель и поэт не являлся экспрессионистом во всей своей литературной практике и по своему мировоззрению3. По справедливому замечанию Н. Н. Стариковой, «в их творчестве элементы экспрессионизма проявлялись “дискретно”, не преобладали, но поскольку, на первый взгляд, наиболее значительные в художественном плане результаты были достигнуты именно здесь, весь период характеризуется словенскими критиками как “время экспрессионизма”»4. То же можно сказать и о Сречко Косовеле, чья экспрессионистская лирика представляет лишь одну из сторон его творческой деятельности, именно к ее исследованию мы и обратились в нашей статье5. Косовел, будучи одним из крупнейших словенских поэтов, в истории словенской литературы смог также занять место наиболее яркого представителя словенского поэтического экспрессионизма: «именно в его творчестве с максимальной глубиной и зрелостью проявились лучшие черты экспрессионистской поэзии: глубина чувства, социальный протест, философское видение мира, формальная изощренность»6.

Словенский поэт, эссеист, критик и мыслитель Сречко Косовел родился в 1904 г. в словенском Приморье в семье сельского учителя. Ребенком ему довелось стать свидетелем одних из самых кровопролитных боев Первой мировой войны между армиями Италии и Австро-Венгрии – так называемых битв на Изонцо (по разным подсчетам, там погибло около 300 ооо человек), проходивших всего в нескольких километрах от деревни Томай, в которой жила семья Косовела: на его глазах умирали проходившие мимо раненые люди и лошади7. После окончания войны и образования Королевства сербов, хорватов и словенцев часть словенского Приморья, несмотря на протесты около 340 тысяч проживавших там словенцев, отошла Италии. Большим ударом для Косовела стал поджог итальянскими фашистами Словенского народного дома в Триесте 13 июля 1920 года, тогда же прошли погромы словенских банков, магазинов, бюро и кафе. Все это не могло не сказаться на мировосприятии молодого поэта и его отношении к родному языку. Жизнь Косовела была очень короткой, он умер в возрасте 22 лет от менингита, успев оставить огромный опус, поражающий как дарованием, эрудированностью, так и плодовитостью автора. Поэт начал писать стихи еще в школе (в них он главным образом воспевал родной край – приморский Крас), выступил соавтором гимназистского литературного журнала «Лепа Вида», стал одним из инициаторов литературно-драматического кружка «Иван Цан-кар». В 1922–1926 годах Косовел был студентом философского факультета Люблянского университета, где изучал славистику и романистику. Свои произведения поэт печатал в журналах «Препород», «Трие лабодье» (сотрудничая в издании журнала экспрессионистов с А. Подбевшеком, М. Когойем и др.), «Младина» и пр.8 При жизни поэта ни одна книга его стихов так и не увидела свет9, современники смогли познакомиться с его творчеством, когда в 1927 и 1931 годах вышли посмертные поэтические сборники поэта «Стихотворения» и «Избранные стихотворения»10. Настоящим открытием для словенского читателя в 1967 г. стала публикация сборника «Интегралы 26»11 под редакцией Антона Оцвирка, в него вошли ранее не известные и не издававшиеся конструктивистские стихи Косовела, не имеющие аналогов в межвоенной словенской поэзии. Познакомившись с русским и немецким конструктивизмом, в том числе посредством издававшегося в Загребе, а затем в Белграде журнала «Зенит» (1921–1926)12, и активно экспериментируя в рамках данной парадигмы в последние два года своей жизни, поэт обратился к паралингвистическому материалу (знаки, физические термины, математические и химические формулы, зеркально написанные строки, строки в виде геометрических фигур и коллажей, пиктограммные и полиграфические символы, политические лозунги и пр.), в результате чего увидели свет словесно-графические произведения высочайшего европейского уровня, названные поэтом «консами» (конструкциями). Исследователь творчества словенского поэта Янез Вречко, соглашаясь с мнениями других литературоведов13, говорит об исключительной значимости данной поэзии: «Косовел создал одну из вершин европейского поэтического конструктивизма. И, конечно, одну из вершин словенской авангардной поэзии»14. Действительно, после запоздалой и шокирующей публикации «консов» в 1967 г. фигура Косовела в словенском литературоведении закрепила за собой статус поэта-авангардиста, этот образ продолжает главенствовать и сегодня. Немалая заслуга в этом принадлежит таким явлениям в словенской культуре XX в., как неоавангард 1960-1970-х годов (в рамках которого следует упомянуть деятельность группы ОХО (слов. ОНО), работающей с 1966 по 1971 год и включающей в себя художников и поэтов, среди которых Марко Погачник, Франци Загоричник, Томаж Шаламун и др.) и ретроавангард 80-х гг. (деятельность группы «Neue Slowenische Kunst»), которым удалось реактуализировать и канонизировать имажинерию словенского исторического авангарда в лице таких его представителей, как Косовел, поэт-футурист Антон Подбевшек (1898–1981), художник-конструктивист Август Чернигой (1898–1985), композитор-экспрессионист Марий Когой (1892–1956) и др. Неоавангардное искусство, раздвинув рамки художественного восприятия, позволило обратиться к той части поэтического наследия Косовела, которая до этого казалась редактору Антону Оцвирку неподходящей для публикации, и таким образом открыло самую большую часть творческого опуса Косовела, получившую наконец возможность быть принятой и рассмотренной как поэзия. По словам хорватского исследователя авангарда Александра Флакера, это издание означало также обретение новой, до того времени неизвестной главы европейского поэтического авангарда15.

Раскрытие неизведанных сторон творчества поэта продолжается и сегодня, в 2019 г. вышло обширное двухтомное издание неопубликованных работ Косовела, общим объемом около двух тысяч страниц, – «Пусть буду всем неизвестен: неопубликованные произведения из наследия», в качестве редактора и автора сопроводительных текстов выступил поэт и историк искусств Миклавж Комель16. В две книги вошли поэзия, проза, драматические произведения, переводы, фрагменты эссе, афоризмы, исследовательский материал и другие записи, а также несколько ранее опубликованных текстов и стихов в новой транскрипции. Особый характер поэтического наследия Сречко Косовела, сложно поддающегося каким-либо категоризациям и рамкам, представляет, по словам французского исследователя Марка Алина, «открытие некого универсума, а не формальное творение, скорее духовный опыт, чем художественный эксперимент», «описание некого боя, стенография непомерного процесса, который ставит человека перед лицом его создателя и смерти»17. Именно это свойство лирики Косовела, с одной стороны, по сути выходящей за пределы формы, а с другой – отсылающей к природе поэтического творчества как такового, позволило Комелю сделать вывод: «Последующая посмертная судьба опуса Косовела показывает, насколько были необходимы изменения в восприимчивости, изменения в мышлении и чувствительности, чтобы большинство сохранившихся в его наследии текстов вообще смогли быть прочитаны и переписаны»18.

Исследователи в целом приходят к общему мнению, что поэзия Косовела в последние годы жизни была необычайно гетерогенной: он создавал стихи, которые заимствуют поэтические модели позднего романтизма, модернизма (в частности, импрессионизма и символизма), наравне с экспрессионистскими, пролеткультовскими и авангардистскими произведениями19. Процитируем в этой связи емкую формулировку Бориса Патерну: «Поэзия Сречко Косовела – крайне гетерогенное явление. Создавалась она всего