Шрифт:
Закладка:
Я вздрогнула. Ну надо же, какие воспоминания ожили при взгляде на допотопный коврик! Стою тут уже долго, вероятно, Рыбкиной нет дома. Хотя она велела мне приехать к трем часам дня. И что? Наталья Ивановна хозяйка своего слова! Хочет – дает, хочет – назад забирает. Наверное, надо уходить.
И тут раздался голос:
– Кто там?
– Татьяна Сергеева, – представилась я и увидела, что дверь в квартиру чуть-чуть приоткрылась.
– Кто? – донеслось из щели. – Вы кто?
– Татьяна Сергеева! – почти закричала я, решив, что Рыбкина плохо слышит. – Мы с вами вчера договаривались о встрече в пятнадцать часов!
– Нет, – возразила Наталья и захлопнула дверь.
– Девушка, если вы из православного фонда «Помощь старикам», идите сюда, – раздалось за спиной.
Я обернулась. Дверь квартиры напротив была распахнута, на пороге стояла пожилая дама в спортивном костюме.
– Наверное, новенькая, – улыбнулась она. – Вас не предупредили, что следует обращаться ко мне? Рыбкина никого не впускает. Она больна! Один день нормальная, на другое утро всех ненавидит. Заходите!
Я вошла в прихожую и представилась:
– Татьяна Сергеева. Не имею отношения к фонду «Помощь старикам».
– Тогда кто вы?
Я вынула из сумки удостоверение.
– О! Как интересно! – пришла в восторг соседка Рыбкиной и осеклась: – Простите, вам что-то известно о судьбе дочери Натальи? Она исчезла примерно год назад! По телефону не отвечает! На работе ее нет! Очень надо ей сказать, что мать совсем, похоже, ума лишилась. И не знаю, где найти Амалечку.
– Не могу ничего рассказать о женщине, – честно ответила я. – У меня назначена встреча с Рыбкиной. Вчера поговорили, Наталья поддержала беседу, согласилась на встречу в три часа дня у себя дома. А сейчас отказалась.
– Вчера поговорили, – повторила соседка. – Так это вчера! А сегодня иначе. У Натальи психическое заболевание, ее настроение – сродни качелям: от бесконечной всеобъемлющей радости до глубочайшего уныния. Женщина то веселится, то лежит и плачет, середины нет. Ее обещания – пустой звук.
– Бедняга, – пожалела я незнакомую Рыбкину.
– Пойдемте в комнату, – предложила хозяйка. – Наташа ни за какие пряники не согласится сейчас с вами разговаривать. Но я полностью в курсе событий.
Мы двинулись по коридору.
– У вас очень большая квартира, – похвалила я апартаменты.
– Семь комнат. Ах, не представилась! Перед вами Ольга Павловна Зотова. Наверное, слышали это имя, фамилию?
Я смутилась:
– Нет!
– Sic transit gloria mundi, – улыбнулась Ольга Павловна.
– Так проходит слава мирская, – тихо перевела я. – Училась в педагогическом. Латынью не владею, но эту фразу наш педагог по зарубежной литературе часто повторял.
Хозяйка усадила меня за стол, принесла из кухни чайник, открыла коробку конфет и начала рассказ.
Глава пятнадцатая
Ольга Павловна и ее муж Игорь Иванович в советские времена принадлежали к сливкам общества. Она была балериной, имела армию поклонников. Он был скрипачом, которого приглашали выступать на лучших сценах мира. Гастроли, концерты, самолеты, разные страны… Детей пара не завела, да и не планировала их появление.
У мужа есть сестра Наташа, которая младше брата на целую жизнь, появилась на свет, когда Игорю было двадцать. Едва мальчику исполнилось пятнадцать, его мать скончалась, но отец через некоторое время женился снова. Мачеха оказалась доброй, чудесной, полюбила Игоря от всего сердца, и он ответил ей тем же. Когда на свет появилась девочка, старший брат обрадовался и попросил назвать ее Наташей в честь героини его любимого романа «Война и мир». В отличие от Игоря Наталья не получила никаких музыкальных талантов, росла капризной, не имела друзей. Окончила институт иностранных языков, преподавала английский в заочном вузе.
Игорь быстро обрел мировую известность, женился. Благодаря своим фанатам сумел получить несколько апартаментов в центре Москвы в доме, где жили звезды балета и театра и композиторы. И теперь все члены семьи обитали на одном этаже, но в разных апартаментах. Наташе досталась двушка.
Когда пал коммунистический режим, жизнь Зотовых стала еще лучше. Теперь скрипач мог летать, куда хотел, никакой партком ему не был указом. Ольга перестала танцевать, сопровождала мужа в поездках. Отец и мачеха скрипача мирно дожили почти до столетия и упокоились в семейном склепе на Ваганьковском кладбище. Все квартиры и дачу Игорь приватизировал. Дела у него шли хорошо.
Единственное, что огорчало скрипача, – отсутствие личной жизни у Наташи. Сестра приходила с работы и ложилась на диван с книгой. Брат решил сам заняться замужеством женщины, начал приглашать в гости тех, кто, по его мнению, годился ей в супруги, но Наталья жила, как черепаха. Голову и лапки она высовывала из панциря только в домашней обстановке. При посторонних Рыбкина злилась, на комплименты фыркала, часто грубила. Если подобным образом себя ведет девочка лет четырнадцати-шестнадцати, то это понятно. Но на пороге тридцатилетия не стоит демонстрировать пренебрежение к окружающим. В конце концов Игорь понял, что Наташе суждено жить одинокой, бездетной. А Рыбкина не ощущала себя счастливой, она часто жаловалась на отсутствие личной жизни, но не делала ничего, чтобы измениться.
Однажды скрипача у подъезда поймала пожилая соседка, педагог-репетитор Большого театра.
– Игоречек, – смущенно забормотала она, – извини, что вмешиваюсь. Я дружила с твоими родителями, помню тебя ребенком.
– Слушаю вас, Тамара Олеговна, – улыбнулся музыкант.
– Допустила бестактность, осведомилась у Наташеньки: «Деточка, тебе пора замуж. Почему кавалера нет?» Она всхлипнула: «Игорь не разрешает ни с кем встречаться. Не дает денег на красивую одежду. Зарплата крохотная, живу на нее. Я нищая. Кому такая нужна?» Ты уж одень сестру! Отпусти ее на свидание!
Игорь пришел домой, рассказал все жене, и тут появилась Наталья. Брат передал ей разговор с соседкой.
– Дура она старая, – отмахнулась Наталья, – маразм в башке. Неужели ты кретинке поверил?
Зотов смутился:
– Нет. Но в одном она права: время бежит, а ты одна.
– За бедного, чтобы всю жизнь копейки считать, никогда не пойду! – отрезала сестричка. – Приведешь богатого – подумаю. Но мне нужен очень-очень богатый! Я хочу жить, как хочу! Мама моя захотела, чтобы ее дочь, то есть я, стала Рыбкиной, а не Зотовой. Она всем в семье заявила: «Девочка в память о моем папе должна его фамилию носить!» Кто-то с ней мог поспорить? Нет! Вот и от меня отойдите! Сама разберусь!
Брат махнул рукой и прекратил попытки выдать любимую сестру замуж за хорошего человека.
Ольга протяжно вздохнула.
– Порой думаю, что именно тогда и появились первые крошечные симптомы ее заболевания.
