Шрифт:
Закладка:
— Бутерброды с огурцом и булочки со взбитыми сливками и домашним джемом?
— Здесь большой выбор сэндвичей и замечательных пирожных. Брайан продает посетителям растения. В этом году впервые экскурсию по пруду, ульям с пчелами и лугу буду вести я. Дети, которые придут на мероприятие, смогут поохотиться на насекомых, искупаться в пруду и забрать домой растение, чтобы ухаживать за ним.
— Звучит необычно. Это огромная работа.
— Но того стоит.
— Так вот почему ты столь яростно обрезала тот куст. Чтобы в день открытия он не выглядел неухоженным.
Она улыбнулась:
— Благодаря тебе и не будет.
— Хорошо. А что еще ты будешь обрезать, как только я уйду?
— Ничего.
— Не верю.
— Фу, как грубо.
— Возможно. Но я прав. Скажи, чем я могу помочь.
— Тебе нужно писать книгу, Люсьен.
— Которую, по твоему мнению, я писать не должен.
— Сейчас это не кажется хорошей идеей.
— Может быть, но я чувствовал, что мне нужно все это перенести на бумагу. Люди должны знать. Реальность такова, что я просто извергал из себя воспоминания, надеясь выбросить их из головы.
Люсьен уставился в даль, которую никто другой видеть не мог. Жимми схватила его за запястье, удерживая рядом с собой в безопасной тишине сада. Он не смотрел на нее, но накрыл ее руку своей, заверяя, что с ним все в порядке.
— Я решил взглянуть на это с другой стороны. Рассказать истории мужчин, женщин и детей, с которыми познакомился, когда вел репортажи из зон боевых действий. Об их мужестве, силе духа, выносливости. И о людях, которые в разгар опасности делают все, что в их силах, чтобы помочь. Если издателю это не понравится…
— Понравится, — заверила она его.
— А если нет, придется вернуть аванс.
— Ты не потратил его?
— Ну, благодаря таланту Дженни и ее трудолюбию продюсерская компания преуспела очень хорошо. Я смогу вернуть его.
Дженни.
Жимми высвободила руку из руки Люсьена и откусила от бутерброда.
— Как продвигается проект на ферме?
— Неплохо. Весной я сменю Дженни. — Он бросил малиновке маленький кусочек бекона.
— И Дженни не против уступить лидерство после такой тяжелой работы?
— Она нуждается в заслуженном отдыхе, будет участвовать во всяких ток-шоу, но как только родится ребенок…
— Ребенок?
Жимми почувствовала, как краска отхлынула от лица. Люсьен, поддерживая, положил руку ей на спину.
— Наклонись ниже. Голова между колен. Воды нет! Кофе подойдет?
— Я в порядке.
— А я Дик Робинсон. Тебе больно?
— Нет, — отрезала она. Во всяком случае, не та боль, которую можно вылечить таблетками.
Как он посмел поцеловать ее вчера? И сегодня пришел помогать. И ведь ей все это так нравилось, даже отошли на второй план мысли о Дженни. Жимми дернулась, стряхивая его руку.
— Не надо.
— Не надо — что? — не понял он, но потом округлил глаза. — О, черт возьми, ты же не думаешь?… — Он вздохнул и отстранился. — Очевидно, думаешь.
— Она твой партнер.
— Она мой деловой партнер. Ждет ребенка Саффи — жена Дженни.
— Жена?
— В прошлом году об их свадьбе писали все СМИ. Я предполагал, что ты знаешь.
Потребовалось мгновение, чтобы до нее дошло то, о чем он говорил. Жимми в смущении опустила голову.
— Ох, мне так жаль.
— Пожалуйста, присядь, посмотри мне в лицо и скажи еще раз!
В этот момент ей захотелось, чтобы земля разверзлась и поглотила ее. Вздохнув, она подняла голову, расправила плечи и повернулась к нему.
— Мне так жаль, Люсьен.
Ничего не менялось в выражении его лица, казалось, целую вечность. Потом он обхватил ее щеки ладонями.
— А мне нет.
До нее не сразу дошло, о чем он говорит. Однако она поняла, что выдала себя. Свои чувства.
Он подался вперед и прикоснулся губами к ее губам. Да, она обнажила свои чувства. Но он не сожалел об этом.
— Ходили слухи, — она вглядывалась в его лицо, отчаянно пытаясь прочитать, что он чувствует, — о романе.
— И ты, конечно, веришь всему, о чем пишут в желтой прессе.
— Я не идиотка!
Он молча обнял ее, ее голова оказалась у него на плече.
— Люсьен?
— Что?
— Кто такой Дик Робинсон?
Он расхохотался.
— Никто. Это выражение использовала моя мама, когда я говорил ей что-то, по ее мнению, неправдоподобное.
— Например?
— Например, я почистил обувь. Или сделал уроки. Или прибрался в комнате.
Жимми вздохнула.
— Тете Флоре не нужно было говорить ни слова. Она просто смотрела на меня поверх очков, и я уходила. Я так по ней скучаю.
— Что ты будешь делать? — Он обвел рукой сад, коттедж. — Как только я напишу книгу, займусь продюсированием фильмов. А ты останешься здесь или уедешь за границу?
— Нет. — Она отламывала кусочки хлеба от бутерброда и бросала их воробьям. — После смерти тети Флоры я не спала, не ела. По правде говоря, напряжение накапливалось давно, но в конце февраля я наконец сломалась. Думаешь, я злилась из-за гусениц? Поверь, это ничто по сравнению с тем, как я отреагировала, когда замерз водяной насос. Я потеряла уверенность в себе, Люсьен. Мысль о том, что я несу ответственность за чью-то жизнь, вызывает ужас. У меня впереди огромная пустота, которую нечем заполнить.
Он посмотрел на нее и словно снова очутился в коттедже в ту самую долю секунды, когда поцеловал ее. Момент, меняющий жизнь, когда может случиться все, что угодно.
Но не сейчас.
Поцеловать ее сейчас — значит проявить жалость. Она отвернулась.
— У тебя прекрасный сад, и ты им явно увлечена. Может быть, станет твоей отправной точкой.
Она отдернула руку.
— Это не мое. Все не мое. Это сад тети Флоры, а я так мало знаю о растениях.
— Ты можешь научиться, если это важно для тебя. Не думаю, что тетя Флора хотела бы, чтобы ее наследство сделало тебя несчастной.
— Тогда ей следовало не бросать меня. О, поняла, ты думаешь, я должна стать местной ведьмой и раздавать всем зелье, сваренное из растений в саду тети Флоры. Ой, то есть в моем саду.
— Ну, неплохой вариант. И у нее бы сложилась отличная жизнь.
Глава 10
В ту минуту, когда с губ слетели эти слова, Люсьен понял, что ошибся. Жимми опять закрылась. Долгие секунды они сидели, затаив дыхание, потом
