много чего себе надумал после звонка Тихона и после ее личного дурацкого поведения в переписке и при встрече. И как загладить неловкость, Соня не знала. Напоить чаем и выпроводить — вот единственно возможный вариант из всех невозможных.

— Без проблем, — ответил Роман.

Соня виновато улыбнулась и все равно не сдвинулась с места. Не понимала, кто должен пойти первым. Ей вообще в комнату за вазой надо.

— Можете подержать? — нашлась она с решением и сунула букет в руки Романа с таким же напором, как недавно сделал он на лестнице.

Но он не растерялся — не то, что она тогда!

— Соня, мы же договорились на ты… И вообще просто на ты…

— Извини.

И она смылась — вот могла бы переставлять ноги быстрее, скорее бы закрыла дверь в комнату. А теперь, как в фильме: прижаться к ней затылком и выдохнуть. Только дверь почему-то не холодная. И голова осталась горячей. А вот вода в чайнике, пожалуй, остыть успела за их странными сборами. Теперь не как в кино: только б ничего не разбить. Хрустальная ваза только пыль собирает, но лишиться ее все равно будет жалко. Придется тогда обычное стекло покупать ради букета из мимозы на Восьмое Марта — и вот это точно станет незапланированной пустой тратой денег. Как тортик у Романа. Мог ведь не покупать…

— Слишком много розочек из крема, — выдала Соня, чтобы хоть как-то начать беседу, вернувшись с вазой в кухню. — Тихон и так ест много сладкого.

Наполнила она вазу в ванной, чтобы не стоять к гостю спиной. Заметила еще из прихожей, что Роман занял папин стул напротив раковины.

— А здесь их тридцать одна! И все несладкие, — ткнул Тихон пальцем в букет, который лежал на краю стола. — Я посчитал.

— Почему тридцать одна? — спросила Соня, чувствуя, что горит не только затылок.

— Потому что сегодня тридцать первое декабря, — отозвался Роман тихо. — Символично. Разве нет?

— Зачем так много было покупать… Теперь мы надолго без ванной.

— Из-за роз?

— Из-за роз тоже… Куда я их дену?

— Выкинешь, как завянут.

— Жалко, — попыталась она засунуть в вазу все цветы разом, но ничего не вышло.

Роман тут же поднялся с помощью. И Тихон залез с ногами на стул, но Соня приказала ему просто держать вазу руками, чтобы та не упала. Ну и чтобы он сам не свалился, но про это Соня промолчала, только подумала.

— Не надо их жалеть, — выдал Роман. — Это всего лишь цветы.

— Он еще купит, — подал голос Тихон. — Только завтра не приходи, а то всего одна роза получится. Это некрасиво.

— Тихон! — взвилась Соня.

Но останавливать нужно было уже гостя.

— Отчего же некрасиво? Одну розу тоже дарят.

— Лучше приходи пятого! — и Тихон показал ему открытую ладошку, и гость по ней хлопнул со словом:

— Заметано! Приду пятого с пятью розами.

— Тихон… — сказала Соня тихо, поняв, что ее никто не слушает.

— Какой у тебя любимый цвет? — продолжал Роман разговор с ее братом.

— Синий.

— Синих роз не бывает в природе. Их красят. Но я могу принести и синие.

— Принеси белые, я их сам красками раскрашу.

— Нет, их в воду синюю, кажется, ставят в магазине.

— А я покрашу кисточкой.

— Хорошо. Белые так белые!

И Роман снова поднял руку, но Соня успела перехватить ладошку брата.

— Он не сможет прийти пятого.

— Почему? — спросили, кажется, оба в унисон.

— Потому что я работаю пятого.

— Я же дома с папой…

Соня прикрыла глаза, но только на мгновение. Нужно спешить с чаем и выпроводить Романа до возвращения отца. Иначе будет худо… Всем. Вдруг отец не поверит в Деда Мороза.

— Ты умеешь торт резать? — спросила она Романа и только после утвердительного кивка протянула нож.

Острием вниз, и он сразу воткнул его в середину торта, но разрезать не стал.

— Кому мы дадим самую красивую и самую большую розочку? — спросил даритель торта.

— Соне, — ответил Тихон без заминки.

И Соня с шумом поставила на стол три чашки и только потом блюдца.

— Роман, ты с сахаром чай будешь?

— С тортом, — улыбнулся тот, и Соня поспешно отвернулась за чайником.

И только тогда вспомнила, что не поставила на стол коробочку с чайными пакетиками. Роман более шустрый, он уже разложил торт по блюдцам, а Тихон даже влез пальцами в свой кусок.

— Почему ты его Романом зовешь, а не Ромой? У нас в группе Рому все Ромой зовут, только бабушка зовет Романом, когда приходит забирать, потому что сердится, что он долго одевается. Ты тоже на него сердишься?

— Нет! — отрезала Соня.

Хотя ей и хотелось кричать «Да, да, да!», и не на Рому, а на тебя, что позвонил ему. Хотя понимала, что сердиться следует исключительно на себя, что пригласила Деда Мороза на чай. Так бы этот Санин давно ушел и забыл про них. И она бы постаралась забыть, а теперь Тихон расскажет отцу не только про Деда Мороза, но и про визит Ромы. Какого-то Ромы… И розы останутся. Тридцать одна штука… Они, конечно, не по тысячи штучка, но… Вместе с тортиком — это почти ее недельная зарплата, если не больше!

— Разбавлять будешь? — пыталась она задавать вопросы таким образом, чтобы не вызвать у пятилетки ненужных вопросов.

Тихон поразил ее не меньше, чем, наверное, гостя своей разговорчивостью и отсутствием всякого стеснения, точно этот Роман каждый день к ним захаживает, а не впервые сел с братом за стол.

— Нет, сегодня хочу горячий, — подхватил гость ее игру.

Она заметила это по озорным огонькам в его глазах, вспыхнувшим так не кстати, когда она стояла над ним с чайником — ошпарить ведь плевое дело, когда в руках дрожь не проходит. Соня на всякий случай поставила на секунду чайник на край стола, чтобы передохнуть, и только потом налила кипяток в свою и чашку брата, а затем неловко нагнула банку с холодной кипяченой водой — ее чашка переполнилась и со стола вода полилась гостю прямо на колени.

— Ой…

Больше ничего не сказала, а то точно бы добавила вежливое «-те», хотя вежливости в оказанном Деду Морозу приеме не было больше даже на медный грош.

— Не кипяток и на том спасибо, — рассмеялся Роман.

Соня осталась стоять в обнимку с банкой, а Тихон сообразил сорвать с прищепки кухонное полотенце и протянуть гостю. Правда, с жалобой:

— А меня всегда ругает за это…

— Тихон! — воскликнула Соня и все.

Вспыхнула под внимательным взглядом гостя.

— Никто его не ругает, — буркнула и