– Слушайте сюда! – раздался хриплый рык Мертвеца и все разом заткнулись. – Чтобы завтра у всех был герб! У кого не будет – лично голову оторву, ясно?

Мы зашумели, кто-то из первой шеренги воскликнул:

– Да гавно это, а не герб…

Капитан спорить не любил, сразу переходил к самым доходчивым аргументам. Пока дерзкий пехотинец подрубленным деревом валился на руки товарищей, Мертвец загавкал:

– Завтра! Цветочек! У всех! Лично проверю! А теперь – нале-ВО! В лагерь, шагом-АРШ!

15е число, Алексий Быстрорукий. День

Дорогу в Логбери я описывать не буду – если вы когда-нибудь путешествовали сквозь земли Срединной Лисовии, то вам хорошо известны эти бесконечные холмы, редкие рыжие леса, мелкие озера и пыльные обочины с не менее пыльными зеваками. Если же нет, то, поверьте, вы ровным счетом ничего не потеряли, более унылую и однообразную местность надо еще поискать.

Единственное, скажу, что несостоятельность графини как руководителя заставила нас напрягаться чуть больше положенного. Мы последними, и хорошо если вообще, узнавали о пополнении запасов провианта, на привалах над доставались самые худшие места, до нас последними доходили все приказы и новости. Мы, конечно, со своей стороны исправляли ситуацию, как могли, но будь поход чуть дольше, нам пришлось бы передраться со всеми отрядами в армии. А виной всему Диана, которую никто не воспринимал всерьез. С нами Фиалка явно не справлялась, и, если бы, не маячивший за ней капитан, мы бы, наверное, вовсе перестали ее замечать. В штабе ее тоже не считали ровней, она больше раздражала или вызывала смех. Ее не приглашали на планирование, ее мнение никто не слушал, а во время вечернего глинтвейна графиня сидела в своей палатке, пока остальные рыцари играли в карты и веселились. Будь Диана просто придворной дамой, бесспорно, ей бы оказывались все приличествующие знаки внимания. Но она посмела, хоть и не по собственному желанию, лезть в военное ремесло, а в этой песочнице конкуренцию не терпели.

Завтра мы достигнем вонючего, словно подмышка рыбака, Логбери. А сейчас, наговорившись вдоволь, просто шагаем по дороге, бряцая амуницией и поднимая пыль.

Ах да, забыл сказать – на плечах у нас теперь красуются проклятые цветочки, выведенные под единый трафарет. Что ж, кто-то из обоза недосчитается краски, зато Мертвец, кажется, доволен.

17е, день Кириллы Северного. Утро

Скрывать не стану – нас всех пугает морской переход, пугают безграничные морские дали и крутая волна. Всех – кроме Пикси.

– Да как можно не уметь плавать? – удивленно вопросил сын северного народа. – Там, где вы родились, рек и озер что-ли не было?

– Там, где родился я, был только фонтан с золотыми рыбками, горный ручей и похожий на тебя ишак, что тоже задавал такие дурацкие вопросы, – ответил Ариф.

– Чтобы учиться плавать, это ж в воду надо лезть, – сказал Руни. – Это либо раздеваться донага, либо в одёже мокнуть. Мокнуть глупо, а раздеваться – греховно.

– Тьфу на вас, – махнул рукой Пикси. – А ты, Дикий, тоже не умеешь?

Я кивнул. Одно дело с девками на мелководье плескаться в ночь Сахарной Луны, другое – плавать. Зачем это, для чего? Мне и ногами прекрасно ходится.

– Оболтусы вы, – беззлобно заключил Пикси. – Ну а если кораблекрушение? Тонуть будете? Так ведь сразу на дно уйдете!

Руни, которого при виде холодной морской глади и без того трясло, тихонько охнул.

– А так утопнем уставшими, – фыркнул Ариф. – Ты куды посередь океана плыть собрался? Или мы чего не знаем, и ты способен круглыми сутками на плаву держаться?

– А может и способен, – уперся Пикси.

– Ага, конечно. Если только по причине чрезмерной говнистости, – парировал Ариф.

Весь этот разговор мы вели на пирсе Логбери, усевшись на просоленные бочки. Ударный корпус генерала Лемана запаздывал, и мы вынужденно коротали время в порту, разглядывая корабли и пытаясь добыть местный черный ром.

В своей жизни я ходил под парусами дважды, и оба раза вспоминаю с содроганием. Первый раз случился еще на заре моей службы, когда гильдия торговцев наняла солдат охранять караван, следующий к берегам Каракурта, а второй совсем недавно, и изначально планировался как легкая прогулка через пролив близ Мраморных Зубов.

По дороге на Каракурт нас настиг самый сухой штиль, который только можно придумать, и мы неделю сидели на веслах, падая в обморок от обезвоживания и солнечных ударов. А у Мраморных зубов наш корабль попал в такой ужасный шторм, что по прибытию в место назначения несколько пехотинцев сразу же постриглись в монахи, и даже Ариф, кажется, не сквернословил потом почти месяц. Собственно, тот шторм даже меня сподвиг начать вести этот дневник, когда в темноте трюма я вдруг ясно осознал бренность бытия и свою безвестную скоротечность в истории этого мира. О нет, я не подумал вдруг, что лучше было бы сидеть в теплой отцовской конторке, чем быть здесь, в разваливающейся на части посудине, среди блюющих товарищей. Как я и говорил, я ни о чем в своей жизни не жалею. Но вот оставить после себя хоть какой-то след вдруг очень захотелось. Ведь жалко сгинуть вот так, в пустоту, где даже останков не найдут.

В том трюме я оставил свое первое послание будущим поколениям. Если вдруг кто-то из них осмелиться плыть на том же чертовом баркасе, спустится в трюм и в свете бледной лампы приглядится, то станет обладателем результата моей усидчивой наблюдательности, вырезанного кинжалом на промасленной поверхности бортовых досок.

«Ариф блевал пять раз, Руни – семь, Пикси – два». И подпись – «Дрю Ормандо – молодец».

– Смотрите! – оживился Руни. – Новое мясо!

По широкой лестнице спускалась разношерстная толпа, которую капитаны разбили на четыре группы. Наши выделялись издалека – здоровенные, угрюмые, бритые наголо. Но не все – в глаза бросался бледный конопатый парень, который постоянно улыбался, словно дурачок. За что получил нагоняй от Мертвеца, после чего втянул голову в плечи и больше не отсвечивал.

– Что-то их многовато, – прокомментировал Пикси. – Вроде бы, нас не так сильно покрошило в последней баталии.

– Укрупняемся, – буркнул Ариф. – Чай, не на прогулку идем.

– Интересно, Каркар им сразу всю амуницию выдаст, или как нам выдавал, частями? – вслух размышлял Пикси. – Помните, сколько времени ходили в бой, словно набор «Собери пехотинца»? Кто в наручах, кто в поножах, кто в кирасе?

– Тогда не из-за Каркара всё так случилось, – напомнил я. – Обоз не туда свернул, а мы прямо с дороги в бой пошли. Вот и пришлось воевать кто в чём. И так почти