– А как ваша должность называется? – полюбопытствовала Саша.

– Егерь я. Обычный егерь, – улыбнулся Михаил. – С тех пор как база открылась, так и работаю. Это спасение, конечно. Тут ведь никакой работы, почитай, нет. Правда, и работников немного.

– Да, мне Марина говорила, что персонал сменами завозят.

– Ага. Только я один местный.

Саше стало интересно, где работал Миха до того, как бизнесмен Аржанов построил базу. Не у матери же на шее жил. Спросить или неудобно?

Ее провожатый как будто читал мысли.

– Я после школы отсюда уехал же. В Санкт-Петербурге жил, – пояснил он. – А потом вернулся, потому что мать болела сильно. Пригляд за ней нужен был. А тут как раз строительство базы и началось. Я сначала на стройку нанялся, а потом остался егерем. Такая вот карьера.

Хороший парень. Ради матери в такую глушь вернулся. Один молодой человек на всю деревню. И работы не боится. Скучно тут ему, наверное. Хотя на базу же все время гости приезжают. Люди разные. Круг общения тоже. Чтобы не мешать Михаилу работать, Саша отошла в сторонку, прошлась вдоль искусственных прудиков.

Здешние утки действительно не боялись людей. Некоторые из них спускались в воду и плавали по кругу, периодически кувыркаясь, словно ныряя. Другие деловито щелкали клювами на берегу, смазывая перья жиром. Третьи сновали между сараем и прудами. В общем, занимались делом, как и Михаил, тащивший к сараю мешки с зерном.

– Я быстро! – крикнул он, заметив, что Саша смотрит на него.

– Не торопитесь! – крикнула она в ответ. – Я найду дорогу. Спасибо, что показали. Чудесное место. И отзыв я обязательно оставлю.

Не дожидаясь ответа, да и не думая, что Михаил станет ее удерживать, Саша побрела обратно к деревне. Экскурсией, а главное ее окончанием, она была вполне довольна. Для первого дня пребывания в Глухой Квохте вполне достаточно.

* * *

Вернувшись со своей неожиданной прогулки, Саша вновь уселась за работу. Дело, к счастью, спорилось. Или это так смена обстановки на нее плодотворно влияет? В районе семи часов вечера тетя Нюра позвала ее на ужин. На столе стояла миска рассыпчатого творога, рядом плошка домашней сметаны, вазочка с клубничным вареньем и аппетитная горка тончайших, словно кружевных, блинчиков. Несмотря на то что она еще не успела проголодаться после сытного обеда, Саша сглотнула набежавшую слюну.

– А где вы берете домашнюю сметану? – спросила она, усевшись за стол и наложив себе в тарелку выставленную вкуснятину. – Я думала, что в деревнях, тем более таких малочисленных, как эта, никто уже скотину не держит.

– Нет, конечно, не держит. Но через реку соседняя деревня есть. Куликово. Она совсем маленькая, там даже в хорошие года не больше пятнадцати дворов было. Так вот там землю фермер выкупил, хозяйство построил, коров держит, кур, гусей, уток, кроликов. И мясом торгует на всю округу, и молочкой. Можно позвонить и заказать. Привезут.

– Надо же, – удивилась такому сервису в глуши Саша. – Дорого, наверное.

– Не дороже денег, – махнула рукой тетя Нюра. – Себе одной-то я такого не позволяю. А за твои деньги почему бы и нет. Еще и мне немного да достанется. Ты же не против?

– Нет, конечно. Вы угощайтесь на здоровье. А вообще у вас часто жильцы бывают?

– Да откуда ж им взяться часто-то? – горестно махнула рукой хозяйка. Положила себе на блюдце творога со сметаной. Самую малость, не больше столовой ложки. У Саши от жалости сердце сжалось. – Вот когда охота, а на базе мест не хватает, бывает, что у меня кто и останавливается. Пять-шесть раз в год. Летом охоты на водоплавающих нет, так здесь просто что-то типа базы отдыха. Семьями приезжают и с детьми тоже. Так они недельку на базе поживут с ее-то ценами, а потом ко мне перебираются. Места те же, воздух, лес, река… А стоит в три раза дешевле, а то и в пять. Но тоже за лето три, максимум четыре раза так везет. Но все равно прибавка к пенсии неплохая выходит.

– Тяжело вам, наверное, одной, – вздохнула Саша. – Мне Клавдия Петровна сказала, что у вас сын умер. Давно это случилось?

Тетя Нюра поджала тонкие старушечьи губы.

– Клавка бы не лезла, куда не просят. Про свою бы семью рассказывала, а не в мою жизнь лезла. Мой Петруша не умер. Убили его. Уж, почитай, два года назад.

– Как убили? – ахнула Саша. – Кто?

– Да в том-то и дело, что так и не узнали кто. Постановили, что несчастный случай на охоте. База тогда только открылась, первых гостей приняла. Тоже, как сейчас, весенняя охота на селезней открылась, вот Петруша в лес и отправился. Он у меня страстным охотником был. Манных квохт держал. В сарае, вон, за домом. В любую свободную минуту все с ними возился. Его даже Аржанов нанял егерей своих учить. Да-а-а. Мишка-то и без того умел, у Петюни моего и учился, а остальные-то молодые совсем, зеленые. Вот им Петя уроки и давал. И обустраивать питомник помогал. В ту зиму и весну мы очень хорошо жили. Зарплата у Пети была большая. Аржанов не скупился, честно платил. Мы и телевизор тогда новый справили. И диван в Петину комнату купили. А потом Петя в лес ушел с ружьем и не вернулся. Мертвым его нашли. Убитым. Кто-то из охотников, кто в то время на базе находился, в него нечаянно попал. А кто, так и не нашли. А может, и искать не стали. Сюда ведь разные «шишки» приезжают. Им никто из-за простого егеря биографию портить не станет.

В голосе тети Нюры сквозила ставшая привычной горечь. Саша же неожиданно сильно рассердилась на незнакомого ей владельца охотничьей базы. Вот ведь, все восхваляют этого самого Аржанова, даже Глафира. А он убийцу искать не стал, да и вообще дело замял, чтобы репутацию своей драгоценной базе не портить. А вывод из этого следует только один. Плохой он человек. Так она своей хозяйке и сказала.

– Да что ж ты, деточка. Александр Федорович тогда сразу сам примчался, из Архангельска своего. Настаивал на расследовании. Он-то как раз ничего скрывать не хотел. Да только тот, кто это сделал, умело спрятал концы в воду. Ружья не нашли, из которого Петю застрелили. Все собрали и проверили, а не нашли. Может, стрелок его в озере утопил. Может, спрятать сумел, а потом втихаря вывезти, это уж я не знаю.

– Но, если у кого-то при проверке не оказалось его ружья, значит, к этому человеку и надо было хорошенечко присмотреться.

– У одного гостя ружье