Мое внимание привлек шум. Арти и ее сестра Бетари вместе с девочкой, в чьих рыжих волосах застряли расплавленные защитные очки, толкали вперед стол на колесиках, а на нем возвышался огромный аквариум. Явно из кварцевого стекла. Кто-то даже наклеил на него малярный скотч и надписал «противопризрачное стекло».

– Давай, Наталья! – рявкнул один из близнецов-Ирвингов, перекрывая вопли полтергейста. Мне было не разобрать, кто это – Кроув или его брат.

Наталья взмахнула кинжалом, спрятала его за пояс и схватилась за затылок. Когда она снова выпрямила руку, ее пальцы сжимали сеть. Тоже светящуюся синим. Как она это…

Прежде чем я успела додумать свою мысль, Наталья скользнула ближе к полтергейсту и метнула сетку прямо на него. Близнецы тут же качнулись вперед, хватая ее за концы. Резким движением они дернули их назад, стягивая сеть, которая закрывалась, как мешок. Затем, когда они оказались прямо над стеклянным ящиком, рыжая девочка сняла с него крышку. Оба парня открыли сетку и резко опустились так, чтобы инерция их призрачных тел передалась и сетке. В результате полтергейста вытряхнуло прямо в стеклянный ящик.

Рыжая девочка тут же закрыла этот стеклянный гроб и защелкнула металлические запоры на всех четырех углах. Я заметила, что задвижки не протыкают стекло насквозь. Понятно: нужно было устроить ящик так, чтобы изнутри призрак не мог коснуться никакого другого материала. Если ему будет доступно что-то, кроме кварцевого стекла, он сможет выбраться. Теперь девушка, состоящая из темного призрачного дыма, клубилась внутри аквариума, в котором поместился бы лев. Она едва могла вытянуться, не касаясь стекла, которое ее ослабляло. Почему-то мне даже стало ее немного жалко. Стало бы жалко, если бы она не пыталась меня задушить. Я моргнула. Бросив косой взгляд на обоих Кроувов, я заметила, что они снова вернулись в свои тела. Если бы не пережила уже немало удивительных вещей, я бы, наверное, упала в обморок. У меня, похоже, до сих пор рот открыт?

Два довольно симпатичных Кроува с интересом смотрели на меня. Наталья тоже обратила на меня свой холодный как лед взгляд.

– Чего полтергейст хотел от Севен? – спросил левый Кроув. Брат раздраженно посмотрел на него. Из-за этого я решила, что настоящий Кроув – тот, что слева. Только он назвал бы меня «Севен», а не «Севентина».

– Это пока до конца неясно, – заключила Ахмара, выпятив подбородок.

Здесь, похоже, вообще ничего не было окончательно известно, поскольку никто из призраковедов даже и не начал что-то по этому поводу изучать. Поэтому ее тон показался мне неуместным.

– Занимайтесь своим делом, а мы займемся нашим, – заверила их одна из сестер. Видимо, Арти. Я заметила, что у нее есть маленькое пятнышко на носу слева.

Отношения между призраковедами и охотниками за призраками можно было убедительно описать как ледяные.

– Он определенно не хотел на виду у всех… – как раз вовремя, перед тем как сказать «поцеловать», я вспомнила о том, что мы с Кроувом не одни в комнате, – предложить мне станцевать чечетку, – с трудом выкрутилась я, выбираясь на более прочную почву.

Кроув расхохотался. А его брат поднял и опустил брови.

– Может, тебе стоит после этого провериться на бешенство, Кроув, просто для надежности? – ответила за него Наталья. – Не то чтобы ты заразился от Севен… – Она внимательно посмотрела на свои ногти, покрутив пальцы перед лицом.

Я бы с радостью ее придушила или засунула бы ей ее собственный кинжал в… Погодите, куда делось все оружие? Три охотника за призраками больше не были вооружены. И как им вообще удается выходить из тела в виде призраков?

– Очень хорошо, – кивнул мистер Бухари.

Сначала мне показалось, что я ослышалась, но потом поняла, что он все-таки хотел похвалить их за работу.

– Спасибо, что вы вернули нам исследовательский объект Р238-F невредимым. С этим пока закончим. Отчет по поводу этого случая я составлю сегодня вечером.

Это он их так прогоняет? Казалось, мистер Бухари не слишком ценил охотников за призраками. Но, возможно, дело было в том, что он сам когда-то учился в этом интернате. Один раз призраковед – навсегда призраковед. Может, так все устроено? Тогда вражда между отделениями должна существовать практически всегда. Вот, значит, как. Я еще обдумывала, как уложить все эти детали мозаики, чтобы сначала выстроить рамку вокруг темы школы для тех, кто видит призраков, но тут Кроув снова открыл рот.

– Здесь должно было проходить вступительное испытание для Севен?

– Можно и так сказать! – крикнула Арти, молитвенно прижав руки к груди.

– Сам видишь, – произнесла Наталья. – Она оказалась у призраковедов. Похоже, ничего особенного, как и ожидалось. – Девушка улыбнулась своей холодной улыбкой, а затем ее губы сложились в слово «дура», которое она беззвучно произнесла в мою сторону.

Асмара фыркнула.

– Нет, куда отправится Севен, еще неизвестно.

– Спасибо, но Севен здесь и может говорить сама за себя, – поправила я ее. – И да, сначала я должна пройти еще три вступительных испытания, прежде чем станет ясно, куда я отношусь. – Не стала упоминать, что несколько минут назад мечтала сбежать отсюда.

Все трое охотников уставились на меня. Брат-близнец Кроува разгладил манжету рубашки рукой.

– Почему три? Обычно сдают один или ни одного. Иногда два.

Мистер Бухари взмахнул рукой в сторону полтергейста, и двое самых смелых учеников принялись толкать ящик в угол. Один из них, кудрявый мальчик, показал призрачной девушке язык. Призрак никак не отреагировал. И все же я отлично чувствовала, что он по-прежнему неотрывно смотрит на меня. Даже сквозь платок, накрывавший ящик. Интересно, откуда у призрака ко мне такой интерес. Ну ладно. Скоро проблемы вроде этой больше не будут меня волновать. Когда я снова окажусь в Юте. Подальше от этих ненормальных.

– Зеркало оценило ее и порекомендовало провести три испытания, – сообщил мистер Бухари.

– Но этого никогда не происходило с тех пор, как… – выпалил второй Ирвинг.

– С 1961 года. – Мистер Бухари кивнул. – И с 1789-го никто не выдерживал среди призраков больше двух лет, отказываясь поступать в школу. А Севен продержалась даже больше двух лет.

Замечательно, он повторил это еще раз. Можно уже просто вытатуировать «ненормальная» мне на лбу. Это, в конце концов, все упростит.

– Но, но… – запинаясь, произнес клон Кроува. Он потер лоб рукой, глядя на меня так же, как на полтергейста. Как на объект исследования. Или как на двухголовую золотую рыбку.

Наталья довольно грубо пихнула его локтем в бок.

– Соберись уже, Паркер. Судя по ее виду, она так перепугана, что не пройдет никакого испытания. В лучшем случае окажется у призраковедов. Давайте посмотрим правде в глаза. В Севен нет ничего особенного. Просто она слишком много времени проводит с призраками, но это не означает, что в ней есть что-то еще, кроме заячьей трусости. – Из-за русского акцента Натальи ее слова падали тяжело, будто камни. Стук-стук. Она кивнула в мою сторону, словно в замедленной съемке, и в стеклах ее очков отразился свет с потолка.

Я почувствовала, как ногти впиваются в ладони. Эта русская всезнайка определенно была уверена в своих словах.

Паркер – так, похоже, звали второго из близнецов-Ирвингов, хмыкнул. Даже ему показалось, что Наталья ведет себя слишком вызывающе.

– Что касается этого утверждения, мисс Бойко, нам нужно подождать результатов испытаний. – Мистер Бухари достал свой планшет. – И лучше всего начать прямо сейчас.

– Паркер и Кроув могут провести с ней испытание для охотников за призраками, это будет проще всего, поскольку мы и так уже здесь, – продолжила Наталья, делано улыбаясь.

С каждой секундой я все больше ненавидела ее. Охотнее всего срезала бы эти улыбающиеся губы с ее лица, но вместо этого я так крепко сжала кулаки, что мне показалось, будто ногти вот-вот проткнут кожу. Что это может быть за проверка? Пожалуй, я должна ее как-то