Мечник под номером пять владел рассом, длинным горским мечом, что давало ему очень большое преимущество против парня с седьмым номером. Бедняга просто не мог подступиться, что в итоге вынудило его сдаться. Попадаться под тяжелый меч он не хотел, а парировать или увести его в сторону не мог, не повредив свое оружие. К слову он сражался спагом, как и я, что заметно перекосило ставки, в мою победу не особо верили.

Семнадцатый ожидаемо вышел победителем, проткнув руку своему оппоненту. Но что стало неожиданностью для меня, так это двадцать третий, что не участвовал в первом раунде, но очень неплохо показал себя во втором. Вернее, как боец он был хорош, тут бесспорно, но как человек оказался если не садистов, то просто мразью. Находясь на голову выше по уровню владения клинком, он начал издеваться над своим противником, нанося ему целую кучу мелких, болезненных и кровоточащих порезов. Бой остановили, ведь трупы тут были не нужны, а парень реально мог умереть от потери крови, даже не заметив того, что слабеет.

Осмотрев толпу, я понял, этим людям было все равно, умрет ли кто или нет, все равно на издевательство, на недостойное поведение. Они пришли за зрелищем, и именно это двадцать третий им и дал. Я не одобрял этого. Одно дело убийство в бою на смерть, быстрое и милосердное, или же ранение на арене, в сражении на потеху публике, чтобы вывести противника из строя, но не сделать калекой, а совсем другое издевательство, нанесение мелких увечий, что будут зарастать еще долго, что будут аукаться не один месяц, что не дадут нормально двигать и потребуют денег на лечение.

Выбросить этот акт жестокости из головы я смог, только выйдя на арену, начиная третий раунд. Мой противник во всю пользовался преимуществом своего клинка. Длина расса не позволяла мне подойти близко, парировать я не мог, поэтому приходилось отступать и укорачиваться. Понимая, что долго я так не смогу, носком сапога пнул песок, заставляя противника отступить и прикрыть лицо, а сам ринулся в атаку. Не давая мечнику делать широкие взмахи и отступить достаточно далеко, чтобы воспользоваться длиной клинка, я наседал на него, беспрерывно совершая уколы под различными углами, пока он, незаметно для себя, не уперся спиной в ограждение. Не ожидавший прикосновения со спины, наемник, вздрогнув, потерял контроль, всего на миг, но для меня он был вечностью. Острие спага замерло напротив его глаза, немного позерства все же не повредит.

Именно в этот момент я услышал, что толпа бесновалась и орала, приветствуя победителя, радуясь удачной ставке и выплескивая разочарование от потерянных денег, а я дышал медленно и глубоко. Все же он заставил меня попотеть, было видно, этот воин часто использует меч. Будь он не один, я бы не смог выйти победителем из схватки. Разве что схватки на смерть, где я смог бы использовать метательные ножи, да и то не факт. Пожав руку наемнику, благодаря за интересный бой, я пошел к корчмарю, считать прибыль и делать ставку.

Этот бой стал самым успешным, принеся четырнадцать монет, что я снова поставил в дополнение к тем восьми, что ставил до этого. Такими темпами, если выйду победителем, может даже золотой получу.

Следующий бой я бы назвал посредственным, противники были примерно равны, сражались обычными мечами, да, знали базу, но и только. Таких с удовольствием нанимают в охрану караванов, отбиться от разбойников да припугнуть шпану. Стоящего противника они разве что телами забросать могли, на большее эти ребята были не способны. Хотя, я себя одернул, они были выше среднего солдата по уровню владения клинком, так что представляли опасность для большинства жителей Баронств. Победителем вышел черноволосый усатый мужчина, одетый в традиционный наряд южан, просто удачно парировавший меч противника и повторивший мой прием, с клинком возле глаза. На это я лишь ухмыльнулся.

Дальше был бой, на который я действительно хотел посмотреть. На арену вышли бастард с мечом-иглой и двадцать третий с чуть изогнутым клинком, заточенным только с одной стороны, и рукоятью под хват двумя руками. Оба противника были хороши, чувствовалась школа, и я действительно не мог предугадать, кто из них сильнее, ведь оба не показали свой уровень и у каждого был свой стиль.

Бой начался с обмена ударами для прощупывания противника. Несколько выпадов иглы двадцать третий просто проигнорировал, уклоняясь от них, огибая, как вода огибает камень, а затем нанес скользящий горизонтальный удар, который, попади по бастарду, разрезал бы его напополам. Однако парень, сделав шаг назад, ушел от столько опасного приема. За ним последовало еще несколько. Бастард, из-за специфики клинка, наносил больше колющих ударов, его противник, по той же причине, больше режущих. Сталь билась о сталь, слышался скрежет металла, рев толпы, что жаждала крови, тяжелые выдохи бойцов, что строили свой стиль на скорости, а затем я понял – двадцать третий еще не начинал сражаться, он просто играл с соперником. И сейчас, когда толпа была накручена, он собрался убить паренька.

От осознания все вокруг замедлилось, как будто погрузилось в кисель, люди стали еле двигаться, и только убийца продолжал свой танец смерти. Вот он отшагнул и, пропустив иглу возле уха, оцарапал парню предплечье. Вот он парировал удар и рассек щеку. Вот заблокировал выпад и вспорол бедро. Вот увернулся от укола и разрезал бок. Вот он крутанулся и нанес первый серьезный удар, разрубая сухожилие на ноге своей жертвы. Вот сделал шаг, пока жертва заваливается вперед, ударил ногой по коленному суставу другой ноги, дробя его, делая парня инвалидом на всю оставшуюся жизнь. А затем, широким взмахом клинка, рассек бастарду лицо.

Парень был все еще жив, истекал кровью, плакал от боли, от осознания, что никогда не встанет на ноги, а толпа ревела, приветствуя победителя. Чемпиона.

– У нас осталось трое претендентов на приз в сотню с лишним монет, – орал корчмарь, пока вышибала оттаскивал с арены тело парня, который уже потерял сознание от шока, – проведем жеребьевку, чтобы определить, кого ждут два боя, а кого один. Кто же станет чемпионом, кто станет лучшим бойцом?