Шрифт:
Закладка:
— Ты чего так гоняешь? — подала слабый голос Яна.
— Да олени здесь всякие ходят!
— Какие олени? — спросила, слегка хмыкнув, Яна.
— Ну, заражённые.
На этом их разговор закончился. После минутной тишины Елисей глянул на Яну. Она снова спала.
До Елисей дошёл смысл сказанных им слов. Он улыбнулся. Впервые за долгое время. Да, старые шутки останутся в его голове навсегда. «Точно! — подумал Елисей. — Люди. Выжившие. Должно быть, есть и лагеря, убежища. Но вновь та же проблема… Нет карты. Нет информации. Надо достать трансфон. Без него никак. Если интернет до сих пор работает, есть шанс найти лекарство».
Он поглядел на красноватое лицо сестры, по которому вилось несколько тёмных волосков. «Я тебя спасу, — сказал он про себя».
Впереди, по правую сторону, виднелось что-то белое. Из-за слепящего солнца было непросто разглядеть. Но Елисей смекнул: заправка. Он решил заехать. Можно было запастись разными вкусностями, кофе и прочим. А людей или заражённых здесь быть не должно — «Большая реформа автоматизации ручного труда», все ответы в ней. Жаль, — а, может, и нет — что Елисей не решился её прочесть в своё время. За двадцать четыре года всё-таки можно было найти денёк. Возможно, сейчас это оказалось бы полезным.
Елисей притормозил, когда увидел первый знак, предупреждающий о повороте направо. Да, за столько лет, во времена технологий, на трассах до сих пор стоят металлические знаки. Власти объяснили это тем, что такие реформы чересчур дороги. Но кто же им мешал создать программу, которая отображала бы на лобовом стекле автомобиля эти самые знаки? Благо, есть в стране умельцы, которые давно это провернули — так, для эстетического удовольствия некоторых граждан. Но как же жаль, что их труды не воспринимаются всерьёз.
Елисей повернул на заправочную станцию и остановился напротив входа в кафе. Он глянул на Яну, продолжавшую спать, и вышел, тихо притворив за собой дверь.
Вне машины оказалось очень жарко. Солнце палило, припекая голову. На белых пластиковых колоннах заправки и стенах кафе сияли блики. А в самом кафе было темно.
Елисей подошёл к дверям, разъезжаться они, конечно, не хотели, ибо электричества здесь, как и в городе не было. Елисей попробовал растолкать их в стороны. И это помогло, хотя Елисей уже и не надеялся, что ему удастся зайти. Однако такая простота пугала.
Елисей окинул взглядом ряды крошечных стеллажей с закусками и сладостями, заметил у окна несколько столиков с диванчиками, увидел в углу старенькие кассы самообслуживания, которые не потрудились убрать, а напротив входа разглядел кофемашины. Только какой от них прок? А он уже надеялся на чашку кофе…
В дальнем ряду пачек с разными закусками, около двери, что-то с шорохом упало. Елисей повернулся в сторону шума.
Он достал пистолет, который он носил всегда с собой. Он поднял оружие, вглядываясь в слабую темноту. Стрелять он не хотел, будь там человек или заражённый.
— Кто здесь? — спросил он.
Из-за стеллажа появилось перепуганное, бледное и худое лицо мужчины. Волосы спадали ему на лоб и на выпученные глаза, придававшие ему вид безумца. Руки были приподняты, в ладонях ничего не было, кроме маленькой пачки с чипсами.
— Человек? — жёстко спросил Елисей.
— Д-д-да, — ответил тощий и трясущийся человек.
Елисей опустил пистолет.
— Выживший? — спросил он и не дожидаясь ответа вновь задал вопрос: — Откуда ты? Одиночка? Или здесь есть лагеря?
— Л-лагеря? А, д-да. Я оттуда. Был там.
Елисей подошёл ближе, но мужчина попятился назад.
— Не бойся. Что с тобой? Почему ты запинаешься?
— Я… Я… — Он замялся и словно ушёл в глубокие раздумья.
— Эй, ты ответишь?
— Д-да, конечно. Я был в лагере. Там много людей, очень много. У них много еды, оружия. Много всего. Но… они выгнали меня. Посчитали бесполезным. Сказали, что я слабый, не могу убить…
— Заражённых?
Мужчина посмотрел Елисею в глаза, моргнул, отвёл взгляд и сказал:
— Да, да, конечно.
— И что произошло потом?
— Они оставили меня… одного. — В глазах его отражался ужас. — Среди… мрака…
— Ты можешь сказать, где этот лагерь?
— О да, разумеется. Я вас проведу.
— Но тебя же выгнали. Не разозлятся ли они на тебя?
— Нет, думаю, теперь, нет. Я… стал храбрее.
Елисей смерил его взглядом, но говорить ничего не стал.
Он взял с полок несколько пачек и вышел из кафе. Мужчина поспешил за ним, будто домашняя собачка.
— Как тебя звать-то? — спросил Елисей.
— Август, — ответил мужчина.
Как ему не подходило это имя, скорее, оно было полной противоположностью ему. Но Елисей больше ничего ему не сказал, кроме своего имени. Сейчас перед ним стоит тот, кто сможет отвести их в лагерь, который обосновали выжившие, в котором он, возможно, найдёт необходимую информацию, который даст ему надежду и уверенность, что его сестру действительно можно спасти.
***
Спустя полчаса они свернули налево, где была разбита дорога, усыпанная небольшим щебнем. Рядом, однако, не виднелось ни одной постройки.
— Прямо, прямо, там будет видно, — подсказывал Август.
Машина двигалась вперёд, хрустя камнями. По сторонам теперь были не защитные насаждения, а поля, тянущиеся далеко вдаль, где виднелись леса. Впереди же тоже начинался густой лес.
— А куда мы едем? Что представляет из себя лагерь? — только сейчас спросил Елисей.
— О-о, это стоит увидеть.
Елисей глянул на него с презрением и подозрением. И почему он поверил ему?.. Но теперь деваться некуда. Может быть, там и вправду есть лагерь. Какой смысл врать этому замученному, голодному, вскрикивающему от каждого шороха человеку?
Они въехали в лес. Под колёсами всё также хрустело. Вдоль дороги рос папоротник, между ним проглядывались листки лопухов и полоски прочей травы. Под соснами расстилался ковёр из хвои и листьев берёз и осин, из которого торчали пни, а рядом с ними валялись древние, покрытые мхом стволы деревьев.
— Почти приехали,
