разных видов рыб. Каждый год Совет по пустынным рыбам проводит заседание где-нибудь в северной Мексике или на западе Соединенных Штатов; как правило, программа занимает около 40 страниц. В одной только Долине Смерти когда-то существовало одиннадцать видов и подвидов карпозубиков. Один из них вымер, другой считается вымершим, а все остальные находятся под угрозой уничтожения. Дьявольский карпозубик вполне может считаться самой редкой рыбой в мире. Чтобы его сохранить, был построен своего рода рыбий «Мир Дикого Запада» — точная копия настоящего водоема, вплоть до скального выступа, по которому прошел тот злополучный купальщик. Тем временем со стороны испытательного ядерного полигона в Неваде к пещере все ближе подходят радиоактивные воды. Чем больше я читала обо всем этом, тем сильнее хотела своими глазами увидеть Дыру Дьявола.

Карпозубиков пересчитывают четыре раза в год. Перепись производится командой биологов из Службы национальных парков, Службы охраны рыбных ресурсов и дикой природы США и Департамента охраны дикой природы штата Невада — агентств, которые сотрудничают (а иногда и ссорятся) в борьбе за будущее рыб. Пока я готовилась к поездке, настало время летнего подсчета рыб и сорокаградусной жары.

Я встретилась с командой в ближайшем к расщелине городке — Парампе (штат Невада). В Парампе всего одна дорога, вдоль которой выстроились магазины фейерверков, гипермаркеты и казино. Оттуда до Дыры Дьявола — 45 минут езды через пустыню, кое-где покрытую зарослями колючего кустарника.

Во времена Мэнли эту расщелину было трудно заметить, пока вы практически не падали в нее. Сегодня ее нельзя не увидеть из-за трехметрового забора с колючей проволокой наверху. У одного из биологов был ключ от ворот. За ними начиналась крутая, скользкая тропинка. Несмотря на палящее солнце, в расщелине было сумрачно. Даже в середине лета водоем днем освещается прямыми солнечными лучами в течение всего лишь нескольких часов.

Некоторые биологи тащили куски металлических лесов, из которых потом были сложены узкие мостки. Другие несли баллоны и снаряжение для дайвинга. За всей операцией наблюдал Кевин Уилсон, эколог из Службы национальных парков. Уилсон провел большую часть взрослой жизни, работая с Cyprinodon diabolis, и считается своего рода заведующим Дырой Дьявола. (Хотя она находится не в Долине Смерти, а расположена за Погребальными горами, в долине Амаргоса, — с административной точки зрения она считается частью Национального парка «Долина Смерти».) Незадолго до моего приезда Уилсон стал героем статьи в газете High Country News, в которой говорилось о последствиях того самого злостного вторжения в водоем. В значительной степени благодаря его усилиям мужчина, искупавшийся там голышом, угодил в тюрьму. (Второй, которого стошнило, получил условный срок.) Журналистка изобразила Уилсона героем — этаким упорным детективом Коломбо пустыни, — хотя при этом назвала его пузатым и угрюмым[70]. Уилсон все еще озадаченно раздумывал над этим описанием. В какой-то момент он повернулся боком, чтобы я посмотрела на его живот в профиль.

— Разве ж это пузо? — спросил он.

Я сказала, что больше подошло бы слово «животик». В обычных обстоятельствах Уилсон был бы среди тех, кто готовился к погружению, но недавно он провалил какую-то проверку уровня физической подготовки сотрудников. Это стало темой для новых шуток.

Когда все оборудование было привезено и собрано, другой биолог Службы парков, Джефф Голдштейн, зачитал инструктаж по технике безопасности. Если кто-то пострадает, его придется вывозить на вертолете, а вертолет прилетит только через 45 минут. «Так что поосторожнее там», — сказал он. Затем он провел опрос: сколько карпозубиков, по нашему мнению, будет там обнаружено?

— Думаю, 148, — предположил Уилсон.

Амбре Шодуан, тоже из Парковой службы, назвала число 140. Олин Фейербахер и Дженни Гамм из Службы охраны — 160 и 175 соответственно. Брэндон Зенгер из штата Невада решил, что их будет 155. Шодуан и Фейербахер, как я узнала, были семейной парой. Фейербахер рассказал, что сделал предложение своей невесте в Дыре Дьявола. Уилсон изобразил, что его сейчас стошнит.

Как у обычного городского бассейна, у Дыры Дьявола есть мелкая и глубокая часть. Глубокая часть и в самом деле очень глубока. По данным Парковой службы, она уходит вниз «более чем на 150 м». Насколько более, остается только догадываться, потому что никто не добирался до дна живым. В 1965 г. двое молодых дайверов отправились на разведку, но так и не вернулись. Скорее всего, их тела все еще где-то там, внизу. В мелкой части на глубине примерно 30 см находится наклонный известняковый выступ, который называют «полкой». Как раз там рыбы обычно мечут икру и там же находят больше всего пищи.

Гольдштейн и Зенгер, в масках, шортах и футболках, с кислородными баллонами, погрузились в воду. Через несколько секунд они исчезли в темноте. Тем временем Шодуэн, Фейербахер и Гамм опустились на четвереньки на мостках и стали считать рыбу на наклонном выступе. Они называли числа, а Уилсон вносил их в специальный бланк.

Как только перепись рыб на «полке» закончилась, все отошли в тень, чтобы дождаться, когда ныряльщики всплывут на поверхность. В скалах визгливо прокричал сыч. Солнечные лучи ползли по западному краю расщелины.

— Не забывайте пить, — предупредил Уилсон.

Я заметила по периметру водоема кольцо засохшей грязи, как на ванне, и спросила о нем Амбре. Она объяснила, что кольцо образовалось из-за притяжения Луны; водоносный слой под нами был настолько велик, что в нем происходили приливы и отливы.

Хотя карпозубики обитают только в верхних слоях водоема — они редко встречаются ниже 20 м, — громада водоносного слоя все же повлияла на них. В пустыне очень большие перепады между ночной и дневной температурой, а также зимней и летней. Но в этой пещере вода нагревается от геотермальной энергии и круглый год имеет температуру 34 °C и постоянную, хотя и очень низкую, концентрацию растворенного кислорода. Обычно высокая температура и низкое содержание кислорода смертельны для рыб. Но дьявольские карпозубики каким-то образом приспособились к этим условиям, и, что особенно важно, только к ним. Считается, что именно суровая среда вынудила рыбу потерять брюшные плавники; отращивание дополнительных придатков просто не стоило затраченной энергии.

Наконец появились сполохи света от фонарей дайверов, пронизывающие водоем, как лучи прожекторов. Гольдштейн и Зенгер выбрались из воды. Зенгер держал в руках специальный планшет для записей под водой, испещренный колонками цифр.

— На этом планшете — ключ к целой вселенной, — объявил Уилсон.

Все поднялись по каменистой тропинке, прошли через дыру в заборе и вышли на стоянку. Зенгер зачитал цифры на планшете. Уилсон сложил их с числом рыб,