Аллегру я еще не видел – сегодня у меня слишком болит бок – вероятно, из-за проклятой здешней воды, – чтобы ехать верхом 24 мили. В остальном я здоров, и настроение мое улучшилось; оно непрерывно улучшалось еще до отъезда с купаний, после глубокой подавленности, которая владела мной в начале года.

Читаю «Анастасия»597. Можно подумать, что именно отсюда Альбе заимствовал идею трех последних песен «Дон Жуана»598. Это, разумеется, не умаляет достоинств последнего; поэт не обязан сам придумывать факты. Роман очень хорош и очень занимателен и, как говорят, дает верную картину нравов современной Греции. Прочел письмо Альбе к Баулсу – кое-что хорошее там есть, – но вообще ему не следовало бы заниматься критикой в прозе.

Ты получишь длинное письмо, вместе с несколькими письмами Альбе, которые надо отправить срочной почтой во Флоренцию. Спешу кончить.

Любящий тебя Ш.

Мэри Шелли

Равенна

Среда, 15 августа 1821

Моя любимая!

Пишу, хотя и сомневаюсь, чтобы это письмо прибыло раньше меня самого, так как почта уходит из Равенны только раз в неделю, по субботам, а я надеюсь выехать завтра вечером со скорым дилижансом. Но, так как я должен непременно задержаться на день во Флоренции и какие-нибудь дорожные происшествия могут помешать мне воспользоваться скоростью этого экипажа, возможно, что письмо меня опередит. Кроме того, я не вполне еще распоряжаюсь собой. – Но об этом после. – Нет нужды говорить, как я стремлюсь вернуться к тебе и к моему милому малютке и как я огорчен нашей затянувшейся разлукой. Однако я рад, что ты не совсем одинока.

Лорд Байрон окончательно выбрал Тоскану, и нетерпение его столь велико, что он просит тебя (точно я не приеду вовремя) справиться о лучшем из необставленных палаццо в Пизе и снять его. – Желательно не на Лунг-Арно – но это не так уж к спеху; я так скоро вернусь, что тебе этим заниматься не стоит. Одно важно и требует немедленного решения – это Аллегра и что с нею делать. Сразу по приезде сюда, когда еще не был отвергнут швейцарский вариант, мне удалось убедить лорда Байрона взять ее с собой; я сообщил ему такие сведения о внутреннем устройстве монастырей, которые пошатнули его веру в чистоту сих обителей. Все было решено; теперь, когда он выбрал для себя Тоскану, я хочу, чтобы он опять-таки взял ее с собой. – Но как быть, если в Тоскане нечего предложить лучше Баньякавалло? Собственный его дом явно непригоден; хотя там уже не творится то, что в Венеции, но он держит распущенных лакеев, от которых можно ждать только плохого. Нет ли семейства или пансиона, английского или швейцарского, словом, любого убежища, кроме монастыря св. Анны, куда Аллегру можно было бы поместить? Не удастся ли уговорить миссис Мейсон, чтобы она предложила ее взять? Боюсь, что нет. – Подумай над этим до моего приезда. Если можешь, повидайся с Эмилией или напиши ей и спроси, не знает ли она что-либо подходящее. – Но самое безотлагательное – это найти девушку, чтобы сопровождать ее из Равенны в Пизу и ходить за ней, пока не удастся подыскать что-либо лучшее, чем его дом. Кого-нибудь по возможности менее противного и непригодного, чем те итальянские служанки, какие попались ему.

На днях я навестил Аллегру в монастыре и провел с нею около трех часов. Она стала тоненькой и для своих лет высокой, а лицо несколько изменилось – черты стали тоньше, кожа – очень бледной; должно быть – следствие неподходящей пищи. Ее рот и синие глаза все так же красивы, но у нее появилось выражение задумчивости, и это, в сочетании с чрезвычайной живостью, которую она еще сохранила, кажется очень необычным в ребенке. Она здесь подчинена строгой дисциплине; это видно из мгновенного послушания, которое она оказывает воспитательницам; оно ей как будто несвойственно; однако мне не кажется, что его добились чрезмерной суровостью. Волосы у нее почти не потемнели; они очень густы и лежат на шее крупными локонами. Она была красиво одета в белое муслиновое платье с черным шелковым фартучком и панталончиками. Ее легкая, воздушная фигурка и грациозные движения выделяют ее среди других здешних детей – она кажется высшим существом, созданием иной, более благородной расы. – Сперва она очень дичилась, но с помощью ласк и особенно золотой цепочки, которую я купил для нее в Равенне, я добился того, что она освоилась и провела меня по всему саду и монастырю, и при этом бегала и прыгала так, что я едва за ней поспевал. Она показала мне свою кроватку, свое место за обеденным столом и carozzina599, в которой она и ее любимая подружка возят друг друга по крытой аллее сада. Я привез ей корзиночку сластей, и она, прежде чем их отведать, угостила подругу и всех монахинь – это что-то не похоже на прежнюю Аллегру. Я просил ее, что передать маме, и она сказала: «Che mi manda un bacio e un bel vestitino». – «E come vuoi il vestitino sia fatto?» – «Tutto di seta e d’oro»600, – был ее ответ. Ее слабостью, как видно, является тщеславие и желание блистать, а это растение может принести как хорошие, так и дурные плоды, смотря по умению садовника. Потом я спросил, что передать папе. – «Che venga far mi un visitino e che porta seco la mammina»601. Как ты догадываешься, я был слишком тактичен, чтобы передать это поручение. Перед моим уходом она заставила меня обежать с нею весь монастырь, точно безумная; монахиням, которые уже ложились спать, было велено прятаться, а потом Аллегра принялась звонить в колокол, созывающий их всех; раздался набатный звон, и настоятельнице стоило немалого труда помешать христовым невестам сбежаться в чем были на привычный зов. Никто ее не побранил за эти scappature602, так что с ней, по-видимому, хорошо обращаются – по крайней мере, терпят ее характер. Ум ее здесь не получает развития – она знает наизусть несколько orazioni603, говорит о рае, ангелах и тому подобном и видит все это во сне; у нее имеется длиннейший перечень святых, и она то и дело упоминает Bambino604. Эта fuora605 ей не повредит – но подумать только, чтобы такое прелестное создание росло до шестнадцати лет среди подобной чепухи!

Я сообщал тебе, что по желанию Альбе писал к мадам Гвиччиоли, чтобы отговорить ее и ее родных от Швейцарии. Ее ответ только