Уродец извернулся, посмотрел на нас, не переставая кричать. Я и сейчас хорошо помню его взгляд, полный муки, мольбы и надежды. Был бы я художником, обязательно нарисовал бы это лицо. Хотя вряд ли у кого хватит таланта, чтоб изобразить картину, что стоит сейчас перед моими глазами…

Я ничего не сделал тогда. И никто ничего не сделал.

Мы просто стояли и смотрели, как огонь поедает человека.

Спокойно дышали вонью.

А потом развернулись и ушли.

Удивительно: Минтай почти не пострадал. Он заработал несколько ожогов — на бедре, спине и щеке. У него сгорели обе брови и волосы на правом виске. И он остался без одежды.

Зато теперь у него был «дипломат».

Рискуя жизнью, Минтай вынес из пожара этот маленький серый чемодан. Теперь Минтай обеими руками крепко прижимал его к животу. Я догадывался, что наш бывший начальник спас из огня свои деньги. И даже представлял, какую именно сумму. Но я не мог поверить, что он всерьез полагает, будто купюры имеют какую-либо ценность.

Я думал, что в «дипломате» спрятано что-то еще кроме денег.

О своих предположениях я не распространялся, тем более, что болтать было некогда: мы готовились уезжать и страшно спешили при этом. В любую секунду бандиты могли вернуться — кто-то же светил фонарем из дома с башенкой. Может там целая шайка засела? А у нас из всего оружия — доберман, садовый инвентарь, да Димкина «Оса», перезаряженная сохранившимися в машине патронами.

Помимо бандитов боялись мы и пожара — огонь в любую секунду мог перекинуться на гараж. А вот о зомби и других чудовищах почему-то не думали. И, как оказалось, совершенно зря…

Загружая «мазду» разным барахлом, найденным в гараже и крохотном сарайчике, мы на бегу договаривались о последующих действиях. Минтай в нашем разговоре участия не принимал: он сидел на лавочке у гаража, смотрел на пожар и постанывал. Там здорово припекало, но уйти в тень, где прятались девчонки, он не желал.

Когда Димка дал команду рассаживаться по машинам, все сразу — оживившийся Минтай тоже — полезли в «мазду», поскольку моя «десятка» стояла по ту сторону забора. Вот тогда и случилась первая заминка. Минтай, оказавшись около Тани, вдруг шарахнулся в сторону и завопил, что зараженную надо изолировать, что её и близко к нормальным людям подпускать нельзя. Обожженый, безбровый — он сам был похож на чудище. Я заорал на него, даже, кажется, в грудь ударил, оттесняя к стене гаража. Но тут между нами возник Димка. Он начал меня уговаривать, а я слушал его и поверить своим ушам не мог: Димка занял сторону Минтая, он тоже считал, что Тане лучше держаться от нас подальше.

— Она же нас спасла! — Я повторил это несколько раз. Димка кивал, но продолжал гнуть своё. И я, начиная его слышать, уже был готов с чем-то согласиться, как вдруг увидел Таню и понял, что она сейчас каждое наше слово ловит и всё понимает. Меня как ошпарили. А потом будто в ледяную воду окунули.

Я оттолкнул Димку, подхватил Таню и потащил её к воротам гаража. Отодвинув засов, я пинками заставил разойтись тяжелые створки и вышел на улицу. Я был слишком зол, чтобы смотреть по сторонам.

Никто меня не задерживал, вразумить не пытался. Минтай уже в машине сидел, Димка лез на водительское место, Катя, аппетитный зад свой отклячив, что-то двигала в салоне, для этого зада местечко освобождая. И только Оля стояла, смотрела, как я уволакиваю Таню, что-то, кажется, решала…

На дороге было темно и холодно — пожар остался за забором, лишь тянулось под небом широкое дымное полотнище, и словно черные доски лежали на земле тени. Машину мою было непросто разглядеть — она превратилась в затаившегося у кустов полосатого хищника.

В гараже завелась «мазда», высунула морду из ворот, выкатилась тихо, поворачиваясь, дорогу мне освещая.

Я не хотел, но обернулся. Увидел бегущую ко мне Олю и скачущего добермана Шарика. Увидел, как перед домом с башенкой моргнул фонарь. Увидел вставшую за изгородью тень, пугающе похожую на человека. И такую же тень на подсвеченной пожаром обочине. И у водоразборной колонки, обернутой прогнившими матрасами. И у накренившейся ирги…

Я отпустил Таню — на пять секунд. Я бросился к Оле.

У дома с башенкой кто-то закричал дико и страшно, будто его живьем жрали.

Похожие на людей тени зашевелились — их оказалось больше, чем мне сперва показалось.

Разыгравшийся доберман прыгнул ко мне, а я ругнулся, схватил Олю и потащил её к Тане.

«Мазда» прибавила ходу, будто сбить нас собираясь. Димка закричал в приоткрытое окно, чтобы я не дурил и лез к ним вместе с Олей. Топчущиеся на обочине фигуры одна за одной выходили в голубоватый свет фар, и теперь я точно видел, что это не бандиты, а зомби.

Не знаю, кому я обрадовался бы больше…

Мы всё же успели закрыться в «десятке» — мне пришлось вырывать дверь из крючковатых пальцев обратившейся в чудовище старухи. Двигатель завелся мгновенно, и тут же, напугав меня до икоты, сама включилась магнитола — старички KISS заиграли «Hot and Cold». Вставшая напротив «мазда» слепила ксеноном. Неуёмный доберман тыкался в колени. Хрипела и кашляла Таня. Чудовищная старуха, из лап которой мы едва ускользнули, царапала стекло сломанными пальцами. Я попытался тронуться с места, не дожидаясь, пока прогреется двигатель, но не привыкшая к такому обращению карбюраторная машина задергалась и заглохла. Завести её повторно получилось не сразу.

Я опять выматерился, погрозил Димке кулаком, на свои глаза показал, на его фары: он-то меня видел. Димка всё понял правильно: ксенон погас, «мазда» откатилась назад.

Я поддал газу и еще раз попробовал тронуться — опять неудачно. Кажется, набравшая влаги земля просела под колесами стоящей машины, а холодный двигатель глох при малейшей