у меня только с Маханаимом. Маханаим расположен далеко на севере. Думаю, аммонитяне принудят вашего судью Самегара заключить мир задолго до того, как угроза надвинется на Маханаим.

Тогда старейшины сказали:

– Неужто твой меч будет покоиться в ножнах, когда в нашу страну вторгся бог Милхом и теснит нашего бога Ягве?

Начиная терять терпение, Иеффай возразил старцам:

– Если угроза надвинется на Маханаим, я приду и помогу вам, как обещал. Но договора с народом Галаада у меня нет. Этот народ изгнал меня, как вам известно. И вы видите перед собой не воина своего народа. Я, как и мои люди, – всего лишь «анашим реким», пропащие и презираемые, бродяги и ничтожества.

Старейшины тяжко вздохнули и взмолились:

– Не смейся над нами, Иеффай, наш сын и брат. Вспомни, как жгло у нас в груди, когда эти люди в Массифе так плохо обошлись с тобой. Ты очень умен и знаешь, как сейчас обстоят дела в Галааде. Стоит тебе сказать: «Хочу, чтобы мне вернули мой дом и мои земли в Маханаиме», – и на межевых камнях вновь высекут твое имя.

Иеффай, не без видимого удовольствия растягивая каждое слово, ответил:

– Это было бы очень на руку моим добродетельным законнорожденным братьям. Грянула беда, и им понадобилась моя помощь войском, лошадьми и колесницами, дабы выгнать врагов из страны; а наступит тучное время, и они сожрут весь тук, а меня прогонят прочь.

Он засмеялся, и смеялся так заразительно, что его люди, присутствовавшие при разговоре, тоже засмеялись; в конце концов засмеялись даже старейшины Маханаима. Но потом сказали:

– Мы пришли не с пустыми обещаниями, Иеффай. Твои братья прислали нас к тебе. Они собираются призвать Ягве в свидетели, что впредь будут считать тебя законным наследником Галаада.

Иеффай возразил все с той же дружелюбной усмешкой в голосе:

– Ешьте и пейте, дорогие друзья. Я попотчую вас всем, что только может дать человеку этот дикий край. А потом вы отправитесь восвояси и скажете сыновьям Зильпы, которые выгнали меня из отчего дома: ежели хотят, чтобы я вернулся, пусть сами ко мне явятся. Священник Авиям и Зильпа могут остаться дома, коли по старости труден им столь дальний путь. Но братья должны сами договариваться со мной, лицом к лицу. И скажите им сразу: торг будет нелегкий; если не желают платить настоящую цену, пусть лучше сидят дома.

Когда старейшины передали ответ Иеффая Зильпе и ее сыновьям, те выслушали их с мрачным видом и с трудом выдавили скупые слова благодарности.

Они послали за Авиямом, прося его прийти и дать им совет.

Священник пришел. Войдя в ворота, пересек двор. Елек успел основательно перестроить и расширить дом отца. Теперь обширный двор обрамляли три строения: в одном из новых домов жил Гадиил, в другом – Елек, а на крышу главного дома, в котором осталась мать с семьей Самегара, вела красивая наружная лестница с такой же оградой, как и на самой крыше.

Опираясь на руку Самегара, священник поднялся по лестнице.

Долго сидели они на плоской крыше – Авиям, Зильпа и ее сыновья. Вечерний воздух был прозрачен, видно было далеко окрест, и они смотрели поверх своих красивых домов – долго ли еще те будут им принадлежать? – вдаль, где за стенами города раскинулись шатры галаадитян, и дальше, туда, где на краю неба виднелись шатры Аммона. Ибо царь Нахаш захватил и разрушил древнюю столицу страны Елеалех и теперь расположился станом на холмах невдалеке от Массифы.

Рассудительный Елек сказал:

– Братья мои, боюсь, нам придется препоясать чресла и отправиться в землю Тов.

Но Зильпа бросила едва слышно, сиплым от сдерживаемой злобы голосом:

– Хотите еще раз претерпеть унижения, причем впустую? Этот идолопоклонник издевается над вами. Он же предупредил, что потребует наивысшую плату. Такую, чтобы мы никогда не расплатились. Не ходите к нему. Доверьтесь Ягве, сыны мои. Ты, Гадиил, возглавишь войско и поведешь его на битву, как сделал бы твой отец. А ты, Авиям, вынешь из скинии Ягве священный Ковчег Завета и вручишь его судье Самегару, дабы Господь был рядом с нашими воинами во время боя – с его помощью они одолеют врагов, пусть даже их войско числом превосходит наше.

Страстная убежденность матери тронула сердца Гадиила и Самегара, и они чуть было не согласились последовать ее призыву. Но Авиям воспротивился.

– Покамест Ягве еще не выдал нас Аммону, – сказал он. – В своей неизреченной милости он вверил нас Иеффаю, который и в чужом краю остается сыном Галаада. Отправляйтесь-ка вы трое, Гадиил, Елек и Самегар, в землю Тов и верните нам своего брата.

В сопровождении одного-единственного слуги сыновья Зильпы двинулись в горы. Путь их был труден. Дороги здесь, на севере, не успели просохнуть, вода в реках стояла еще высоко, перейти их вброд было почти невозможно, ослы с трудом находили место потверже, чтобы поставить ногу. Но братья не обращали на все это внимания и с упорством отчаяния двигались вперед и вперед сквозь холодное сияние весеннего солнца.

Иеффай был в шатре один, когда они прибыли; за занавеской, отделявшей часть шатра, стояла Кетура и слышала весь разговор.

Сыновья Зильпы сказали:

– Мир тебе, Иеффай.

Тот ответил:

– Теперь вы желаете мне мира, а не вы ли надеялись больше не видеть меня в этой жизни? Разве не вы отторгли меня от семьи и обрекли на гибель?

Елек спокойно заметил:

– Это не так. Мы тебя не гнали. Ты сам решил уйти из Галаада.

– Верно, – подхватил Иеффай. – Я сам решил. И теперь вы тоже сами решили сюда прийти.

– Не будем пререкаться, Иеффай, – взмолился Елек. – Мы в беде, и ты это знаешь. Раз тебе так хочется услышать это из наших