Шрифт:
Закладка:
Концентрацию главных сил севернее Брест-Литовска Тимошенко, Мерецков и Ватутин отвергли по следующим соображениям. Там сложные природные условия; «крайне затрудняющие ведение наступательных операций». Они опасались, что отчаянное сопротивление немцев приведет к затяжным боям и стремительное наступление Красной армии станет невозможным.
5 октября 1940 года они доложили Сталину и Молотову свой вариант подготовки к будущей войне. Сталин тоже считал, что немцы основной удар нанесут по Украине. Причем уверенность вождя не основывалась на каких-то новых донесениях разведки. Это было его личное умозаключение.
Он, вернув документ на доработку, потребовал еще большее внимание уделить Юго-Западному стратегическому направлению с тем, чтобы «действия Красной армии носили активный характер». Если воевать, то сразу наступать и громить немцев — иного себе никто и не представлял.
Основываясь на решении вождя, 14 октября 1940 года Наркомат обороны и Генштаб представили обновленный вариант плана стратегического развертывания, который предполагал сосредоточение в западных округах уже двухсот сорока дивизий.
Записка Тимошенко и Мерецкова начиналась так:
«Докладываю на Ваше утверждение основные выводы из Ваших указаний, данных 5 октября 1940 г. при рассмотрении планов стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР на 1941 год».
Нанесение главного удара предполагалось на Юго-Западном фронте. Поэтому запланировали увеличить существующую там группировку сил. Возможность оборонительных действий даже не упоминалась. Намечались только наступательные бои.
Но главный удар в июне сорок первого немцы нанесли в полосе Западного особого военного округа, а не Киевского, как рассчитывали в Москве. Причем удары наносились в самое уязвимое место — в стык советских группировок. Мощные танковые группы проломили тонкую линию обороны севернее и южнее главной группировки Западного округа. Укрепленные районы были готовы на одну пятую и оказались слабой опорой обороняющимся войскам. Войска, которые Тимошенко намеревался подтянуть к границе, чтобы с ходу перейти в наступление, находились еще на марше...
Естественно, что после войны никто из разработчиков документа не желал вспоминать о своем авторстве. Василевский, ссылаясь на Мерецкова, писал, что это не Генштаб, а Сталин предпочел сосредоточить главную группировку наших войск на Юго-Западном направлении.
Сталин руководствовался политическими расчетами, а немецкие генштабисты (как и Шапошников) — чисто военными. Сталин полагал, что Гитлер прежде всего попытается захватить ресурсы Украины и Северного Кавказа, без которых длительная война невозможна. Но Гитлер и не собирался воевать долго...
Итак, новый план ведения боевых действий Красной армии исходил из того, что основным будет Юго-Западный фронт.
В январе сорок первого в Москве были проведены две оперативно-стратегических игры на картах. 2—6 января — на Северо-Западном направлении, 8—11 — на Юго-Западном.
Руководили играми нарком Тимошенко и начальник Генштаба Мерецков. Участвовал чуть не весь генералитет. Разыгрывалась вероятная война с Германией (см. Отечественная история. 1995. № 5).
Маршал Жуков, уже будучи в отставке, рассказывал:
«Я был командующим немецкими армиями. Я нанес три удара. Точно как потом по плану «Барбаросса»... Эта игра явилась генеральной репетицией начала Великой Отечественной войны. К сожалению, из ее уроков не сделали должных выводов ни Павлов, ни мы с Тимошенко, ни Сталин».
В данном случае память подвела маршала. В той игре, о которой он рассказывал, ничего подобного не происходило.
Да, сначала Жуков, командующий войсками Киевского округа, играл за «западных» (под ними понимались Германия и ее союзники) против генерала Дмитрия Григорьевича Павлова, командующего Западным (Белорусским) округом. Потом они поменялись ролями, и Жуков выступал за «восточных» (под ними понималась Красная армия).
Но начальный период войны в обоих вариантах просто был пропущен! Участники командно-штабных игр приступали к делу, когда войска «западных» уже были остановлены и отброшены к государственной границе. Как отразить агрессию — этот, главный вопрос даже не ставился! В том, что удар был успешно отражен, сомнений ни у кого в высшем эшелоне Красной армии не было.
Тот вариант войны, который был избран вермахтом для нападения на Советский Союз, даже не рассматривался.
Высший командный состав учился исключительно проведению наступательных операций на Северо-Западном и Юго-Западном направлениях. Задача Павлова, а потом Жукова состояла в том, чтобы разгромить «западных» на чужой, польской, территории. Причем имея полное превосходство в силах. И, кстати говоря, действовал генерал танковых войск Павлов совсем неплохо, разгромить его Жукову не удалось.
Так что опыт, приобретенный во время этих игр в январе сорок первого, ничем не помог советским генералам, когда полгода спустя началась настоящая война.
Январские игры проходили после большого совещания высшего командного и политического состава армии (23—31 декабря 1940 года). В работе совещания участвовали Жданов и Маленков. Сталин отсутствовал. После совещания вдруг всех вызвали в Кремль.
Вождь пребывал в дурном настроении и устроил прилюдную выволочку наркому обороны. Сталин раздраженно сказал, что он не спал всю ночь, читал проект заключительного выступления Тимошенко, собираясь дать свои поправки. Но нарком обороны поторопился произнести речь и закрыть совещание прежде, чем ознакомился со сталинскими замечаниями.
— Товарищ Сталин, — робко оправдывался Тимошенко, — я же послал вам план совещания и проект своего выступления и полагал, что вы знали, о чем я буду говорить при подведении итогов.
— Я не обязан читать все, что мне посылают, — вспылил Сталин.
Нарком осекся и замолчал.
— Ну, как мы будем поправлять Тимошенко? — обращаясь к членам политбюро, спросил Сталин.
— Надо обязать Тимошенко серьезнее разобраться с вашими замечаниями по тезисам и, учтя их, через несколько дней представить в политбюро проект директивы войскам, — предложил Молотов.
Кстати говоря, поправки в текст выступления Тимошенко вождь внес минимальные. Он дописал свои любимые сентенции:
«К обороне приступают для того, чтобы подготовить наступление... Оборона особенно выгодна лишь в том случае, если она мыслится как средство для организации наступления, а не как самоцель».
Ход военной игры членам политбюро докладывал начальник Генерального штаба Кирилл Афанасьевич Мерецков. Он и без того заметно волновался, а после двух-трех резких реплик Сталина сбился и начал повторяться.
Когда Мерецков, приводя данные о соотношении сил сторон, отметил преимущество «синих» (то есть вермахта) в начале игры, особенно в танках и авиации, Сталин оборвал начальника Генштаба:
— Откуда вы берете такое соотношение? Не забывайте, что на войне важно не только арифметическое большинство, но и искусство командиров и войск.
Мерецков ответил, что ему это известно, но количественное и качественное соотношение сил и средств на войне играет тоже не последнюю роль, тем более в современной войне, к которой Германия давно готовится и имеет
