Шрифт:
Закладка:
Позже говорили, что то была единственная его хорошая речь, и она точно имела успех, потому что ему рукоплескал весь Ковент-Гарден. Репортер «Утреннего завтрака», дежуривший здесь, чтобы рассказать о поведении избирателей, написал о речи в газете, возможно несколько преувеличив ее значение. Впоследствии эту историю приводили как свидетельство Мельмоттова ума – он якобы заранее все продумал и нарочно пошел в Ковент-Гарден один, дабы тем очистить свою репутацию, – но на самом деле он действовал под влиянием момента. Только в Уайтхолльском дворце ему пришла мысль зайти в Ковент-Гарден, и он не думал о речи, пока вокруг не собралась толпа.
Был уже полдень. Требовалось решить, что делать дальше. Успех в Ковент-Гардене ему понравился. Он подумал было обойти все кабины и у каждой произнести речь, но побоялся, что так удачно уже не получится. Он показал, что не боится избирателей. Тут ему пришла мысль так же смело явиться в Сити – в свою контору на Эбчерч-лейн. Его там сегодня не ждут, но, если туда зайти, никто не подумает, будто что-то не так. Каковы бы ни были опасности, он встретит их смело. Поэтому Мельмотт взял кэб и велел ехать на Эбчерч-лейн.
Клерки бездельничали, словно в выходной день. Обед, выборы и слухи совершенно их деморализовали. Однако по крайней мере некоторые из них были на месте и прямого неподчинения не выказывали.
– Мистер Грендолл не приходил? – спросил Мельмотт.
Нет, мистер Грендолл не приходил, но в комнате мистера Грендолла сейчас мистер Когенлуп. Мельмотту не хотелось говорить с мистером Когенлупом. Тот был в курсе многих его дел, но не всех. Мистер Когенлуп знал, что Пикеринг куплен и заложен; знал он и том, куда пошли деньги. Однако он ничего не ведал про обстоятельства покупки, хотя, вероятно, полагал, что Мельмотту удалось получить документы на владение в кредит, не платя. Мельмотт боялся в разговоре с Когенлупом сболтнуть лишнего. Они могут вместе оказаться на скамье подсудимых, а у Когенлупа характер куда слабее. Но если уйти из конторы, не побеседовав с другом, клерки это заметят и будут обсуждать, так что Мельмотт прошел в собственный кабинет, окликнув по пути Когенлупа.
– Ми вас сегодня не ждали, – сказал депутат от Стейнса.
– Я и не собирался приходить. Однако в Вестминстере, пока идет голосование, делать особо нечего, поэтому я зашел глянуть письма. Обед вчера прошел довольно неплохо, а?
– Превосходно! Мельмотт, потшему не пришел лорд-мэр?
– Потому что он дурак и трус, – с напускным возмущением ответил Мельмотт. – Наслушался Альфа и его своры. С самого начала тянул канитель – принимать ли приглашение. Я считаю, оскорбление для Сити – принять приглашение и не прийти. Я с ним в ближайшее время поквитаюсь.
– Так все идет как обычно, Мельмотт?
– Конечно. А что может произойти?
– Много чего говорят, – прошептал Когенлуп.
– Говорят, да! – громко воскликнул Мельмотт. – Надеюсь, вы не такой дурак, чтобы верить всему, что слышите. Вам бы очень во многое пришлось поверить.
– Неизвестно, кто чего знает, а кто не знает.
– Послушайте, Когенлуп, – здесь Мельмотт тоже понизил голос до шепота, – держите язык за зубами и ведите себя как обычно. Все в порядке. На нас пытаются повесить всех собак.
– Ох уж да!
– Однако каждая бумага с моим именем будет оплачена.
– Не сомневаюсь. Ничуть не сомневаюсь.
– И не в чем сомневаться! Я купил некую собственность и заплатил за нее. Потом купил другую и за нее еще не заплатил. Никакого мошенничества тут нету.
– Не сомневаюсь. Ничуть не сомневаюсь.
– Держите язык за зубами и занимайтесь своим делом. А я пойду в банк.
Когенлуп со вчерашнего дня был в унынии и в унынии остался, но все же визит великого человека в Сити немного его ободрил.
Мистер Мельмотт, как и говорил, отправился прямиком в банк. У него было два счета в двух разных банках – один для деловых операций, другой для личных, и сейчас он направил стопы в тот, который можно назвать домашним. По всегдашнему обыкновению, он сразу прошел в заднюю комнату, где сидел управляющий со своим клерком, и встал на коврике у камина как ни в чем не бывало – или почти как ни в чем не бывало. Не то чтобы ему это вполне удавалось. В попытке держать лицо Мельмотт невольно смягчал свою обычную манеру. Управляющий значительно хуже справлялся с задачей не подавать виду, будто что-то не так, а у клерков их чувства были явно написаны на физиономии. Мельмотт это все видел, но такого он и ждал и пришел сюда с намерением «поставить их на место».
– Мы не рассчитывали увидеть вас сегодня в Сити, мистер Мельмотт.
– Я и сам не думал сегодня сюда попасть. Однако так всегда бывает – если ждешь, что работы будет много, делать оказывается нечего. В Вестминстере все при деле, голосуют, но, поскольку я не могу голосовать за себя, проку от меня никакого. Утром я заглянул в Ковент-Гарден, сказал короткую речь, и, если верить тому, что говорят, все должно быть хорошо.
– И обед прошел успешно? – спросил управляющий.
– Да, очень. Говорят, императору понравилось больше, чем где-либо еще. – (Это была блестящая импровизация.) – В качестве гостя на каждодневном дружеском обеде я предпочел бы кого-нибудь поразговорчивее, но, окажись мы с вами в Китае, мы бы тоже не блистали в застольных беседах, а?
Управляющий согласился, что не блистали бы.
– Правда, нас постигло одно большое разочарование, – продолжал Мельмотт. – Его милость манкировал.
– Вы про лорд-мэра?
– Лорд-мэр манкировал! В последнюю минуту испугался – вбил себе в голову, что это как-то умаляет его власть в Сити. Но удивительное дело – обед прошел и без него.
Затем Мельмотт упомянул цель своего прихода – ему предстояло выписать большие чеки на личные нужды.
– Как вы понимаете, угощать китайского императора довольно накладно.
У него было обыкновение входить в перерасход, договариваясь с управляющим, но сегодня он выписал большой чек на свой деловой счет и тут же, будто в последний миг вспомнил о пустяке, отдал полученный от мистера Брона чек на двести пятьдесят фунтов – возмещение денег, взятых сэром Феликсом у Мари.
– С виду у него
