Братья пригорюнились и даже не смотрели друг на друга.

– Скажете, мое решение несправедливо? – с улыбкой спросил достопочтенный господин Чаттерджи по-бенгальски.

– Нет, что ты, бабá, нет! – заверил его Амит. Он тоже попытался улыбнуться, но от этого веселее не стал, а только помрачнел еще сильнее.

7.20

Арун Мера прибыл в контору на площади Дальхузи вскоре после половины десятого. Небо затянули черные тучи, лило как из ведра. Дождь хлестал по внушительному фасаду Дома писателей, заполняя водой огромный искусственный водоем посреди площади.

– Чертов сезон дождей!

Арун оставил портфель в машине и вышел, прикрывая голову от дождя номером «Стейтсмена». Его прислужник, стоявший на крыльце здания, встрепенулся, завидев голубой автомобиль хозяина. Ливень был такой, что приметил его он лишь в самый последний момент, когда машина уже почти остановилась. Он спешно раскрыл зонт и побежал к сахибу, но на пару секунд опоздал.

– Чертов болван!

Прислужник, хоть и был на несколько дюймов ниже Аруна ростом, умудрялся держать зонт прямо над бесценной головой хозяина, пока тот шагал ко входу в здание. Арун вошел в лифт и озабоченно кивнул мальчику-лифтеру.

Прислужник бросился обратно к машине за портфелем, а потом пешком взлетел на второй этаж большого здания.

Штаб-квартира управляющего агентства «Бентсен и Прайс», которое все называли просто «Бентсен Прайс», целиком занимала второй этаж.

Именно отсюда сотрудники компании контролировали свою часть торговых и коммерческих предприятий Индии. Хотя Калькутта была уже не та, что до 1912 года, – то есть перестала быть столицей и резиденцией правительства Индии, – она и ныне, спустя четыре года после обретения Индией независимости, по праву считалась коммерческой столицей страны. Больше половины шедших на экспорт индийских товаров проходило по илистой реке Хугли к Бенгальскому заливу. Калькуттские управляющие агентства вроде «Бентсена и Прайса» подмяли под себя почти всю внешнюю торговлю страны; кроме того, они контролировали львиную долю производственных предприятий вокруг Калькутты, а также сферу финансовых услуг – страхование, например, – обеспечивавшие им гладкое и беспрепятственное прохождение по извилистым каналам индийской коммерции.

Такие агентства, как правило, владели контрольными пакетами акций промышленных предприятий и осуществляли надзор за их деятельностью прямо из своих калькуттских штаб-квартир. Почти все без исключения агентства на площади Дальхузи до сих пор принадлежали британцам, и почти все без исключения руководители высшего звена были белые. Последнее слово, разумеется, оставалось за директорами лондонских офисов и акционерами в Англии, но те, как правило, оставляли решения на совесть калькуттского руководства: пока деньги текли рекой, их все устраивало.

Сеть была широка, а интересная работа еще и хорошо оплачивалась. Деятельность «Бентсена Прайса» распространялась на следующие области производства (как утверждалось в одной из рекламных брошюр компании):

Абразивные материалы, бумага, вертикальные турбонасосы, грузоперевозки, дезинфицирующие средства, древесина, инженерно-проектные работы, катехин и катеху-дубильная кислота, канатно-подвесные дороги, кисти, лекарственные препараты, льняная нить, масла (включая продукцию из льняного масла), медь и бронза, оборудование для переработки джута, погрузочно-разгрузочное оборудование, промышленное теплоснабжение, распылители, свинцовые трубы, стальные тросы, страхование, строительные материалы, такелаж, уголь, угледобывающее оборудование, химикаты и пигменты, цемент, чай.

Приезжавшие из Англии молодые люди лет двадцати с небольшим, отучившиеся в Оксфорде или Кембридже, без труда вписывались в иерархическую модель управляющих агентств «Бентсен и Прайс», «Эндрю Йоль», «Берд и компания» и иже с ними – компаний, которые считались и считали сами себя верхушкой калькуттского – то есть индийского – делового мира. То были «договорники» – они работали по заключаемому с фирмой и автоматически продлеваемому трудовому договору. До последнего времени в «Бентсене Прайсе» на этой должностной ступени не было места индийцам – Европейская договорная служба их не принимала. Для них существовала Индийская договорная служба, предоставлявшая должности с другим – значительно более низким – уровнем ответственности и оплаты труда.

С обретением Индией независимости, под давлением правительства и в качестве дани уважения меняющимся нравам, британцы стали со скрипом пускать индийцев под прохладные своды внутреннего святилища «Бентсена Прайса». В результате этого процесса к 1951 году пять из восьмидесяти руководящих должностей в фирме (разумеется, не высшего звена) заняли так называемые «коричнево-белые».

Все они очень хорошо понимали, какое исключительное положение занимают, и Арун Мера понимал это как никто другой. Он был заворожен Англией, преклонялся перед англичанами и в конце концов добился своего: работал в управляющей компании, накоротке общался с начальниками в кулуарах.

Британцы знают толк в управлении, рассуждал Арун Мера. Умеют и трудиться, и отдыхать на всю катушку. Верят в субординацию – и он тоже в нее верит. У них считается, что если к двадцати пяти человек не получил руководящую должность, значит у него нет задатков. Их светлоликие специалисты приезжают в Индию еще раньше, совсем юнцами, а в двадцать один их хлебом не корми – дай покомандовать. У нашего народа одна беда, нам не хватает инициативности. Предел мечтаний любого индийца – стабильный заработок.

«Чертовы бумагомаратели – вот вы кто», – сказал себе Арун, оглядывая душную канцелярию по дороге в прохладное, оборудованное кондиционерами административное крыло.

Настроение ему подпортила не только скверная погода. К тому времени он успел решить лишь треть кроссворда из «Стейтсмена», а Джеймс Петтигрю, его приятель из другой фирмы, с которым они почти каждое утро обменивались подсказками и ответами, наверняка разгадал кроссворд целиком. Арун Мера любил объяснять и поучать – и не любил, когда его поучали. Он старался производить на окружающих впечатление человека, который знает все, что необходимо знать, и уже почти поверил в это сам.

7.21

Утреннюю почту всегда разбирали начальник отдела Бэзил Кокс и два его заместителя. Сегодня утром Аруну пришло десять писем. Одному из них – от «Персидской чайной компании» – он уделил особое внимание.

– Запишете письмо, мисс Кристи? – обратился он к своему секретарю, необычайно скромной и жизнерадостной индоангличанке, уже привыкшей к его перепадам настроения. Мисс Кристи поначалу была крайне возмущена тем, что ее приставили не к англичанину, а к индийцу, однако со временем обаятельный и снисходительный Арун добился ее уважения.

– Да, господин Мера, диктуйте.

– Шапка обычная. Уважаемый господин Пурзахеди, мы получили описание поставки чая – все детали скопируйте из письма, мисс Кристи, – в Тегеран… нет, простите… в Хорремшехр и Тегеран, которую вы просите нас застраховать. Наши расценки на стандартное страхование груза при его транспортировке с Калькуттского аукциона до момента вручения грузополучателю в Тегеране остаются прежними: пять анн на сто рупий, сюда входит страхование от ЗГБ и НВ, а также КХ и Н. Стоимость груза