Конечно же, богиня, выжившая из ума на почве мести, вопреки досужим домыслам не имела к созданию напитка никакого отношения, а впервые его сотворили в никому теперь неизвестной одноимённой деревеньке Эн-Сут, что располагалась на восточном плато. Но прошло столько лет, что теперь название селения стало нарицательным по отношению к настойке и почти никто не знает, что оно означает и откуда пошло. Энсут и энсут.

Сейчас, сидя в своей временной резиденции в Нечтане, после незапланированной встречи с землянином, Сутер был готов пить, пить и пить, не останавливаясь. На вызовы он не отвечал, а на столе уже стояли две пустые бутыли зелёного стекла, вот только опьянение, а с ним и забытье так и не приходили. А сейчас очень, очень хотелось забыться и не думать о том, какие решения ему предстоит принять в самое ближайшее время, чтобы защитить не только себя, не только свою сестру, но и весь свой род. Да, Сайеты богаты, но, вот беда, количеством не вышли, а значит и в органах власти Сайхет-Дейтем их не так уж и много. Тем, кто точит на них зуб за всяческие старые обиды, рождение ребёнка от иномирца станет удачным поводом, чтобы свести с ними старые счёты. И не важно, что официально сайхеты, заключив так называемый вечный мир с пришельцами, меньше всех остальных хотели войны. Вечного мира не бывает, как и вечных союзников. Есть только время между войнами и те, чьи интересы пока совпадают с вашими.

Земляне были чужды этому миру, но они были сильны и обладали оружием, которое пока что оставалось недоступным ни сайхетам, ни какому-либо другому народу планеты. И Сутер небезосновательно полагал, что это оружие с лихвой компенсирует их численный перевес над землянами. Десятки, даже сотни тысяч воинов и множество техники не устоит перед его мощью. Он видел, на что оно способно, земляне ему показали, и он им поверил. И он знал, что они его доставили в их мир – как гарантию, что точка перехода между мирами останется под контролем землян.

А они очень хотели оставить её за собой. Сутеру даже показалось, что они чего-то сильно боятся, чего-то, что может попасть в их мир и сотворить там огромное зло. И боятся просто-таки до одури, хоть и стараются это скрывать. Вот только если они боятся, что опасность может попасть в их мир из его родного мира, то не грозит ли та же беда и самим сайхетам, да и всем остальным народам планеты?

Но земляне молчали. Как и сайхеты многое не договаривали. Недоверие между народами сохранялось, и победить его было очень и очень трудно. Общение шло со скрипом, но всё-таки шло, торговля и взаимные интересы тому помогали. Но нужно было время. Много времени.

А поверив в возможности землян, Сутер принял единственное решение, которое считал правильным: приложить все доступные ему усилия, использовать все возможности, чтобы Договор соблюдался как можно дольше, и убедить (а если надо заставить) присоединится к нему остальные большие народы. А тех, кто не присоединится – держать под контролем.

Именно поэтому он поставлял землянам информацию об активности дайхеддов и других кочевников в районе территории, контролируемой белыми дьяволами по Договору. Но, судя по всему, последним этого оказалось мало, и они начали собственную игру, введя в заблуждение его самого, и манипулируя чувствами и желаниями родного ему человека. И вслепую цинично использовав своего же.

Но есть ли смысл обвинять землян в том, что они так поступили? Разве ты не сделал бы так же, если бы у тебя была возможность? Скорее уж, винить стоит самого себя!

Сехнет вас разорви! Да если кочевники, особенно дайхедды, прознают о ребёнке, они сделают всё чтобы уронить авторитет сайхетов в пустыне до такого уровня, что даже самый занюханный и безграмотный вождь, будет смеяться в глаза их солдатам из патрулей, а дайхеты вообще могут расторгнуть союз с Сайхет-Дейтем, которому совсем скоро стукнет почти семьдесят лет! Дайхет-Дейт отвалится и тут же начнётся брожение в совместных контингентах! Старые дайхетские вояки, прошедшие войну будут сыпать песок в воду при каждом удобном случае, и во что это выльется нетрудно догадаться!

Рано, очень рано это случилось. Может, когда-нибудь земляне и сайхеты смогли бы относиться к таким вещам как к самому заурядному событию, но сейчас ребёнок-полукровка мог всколыхнуть всю систему, которая и без того находилась в весьма шатком равновесии. Толкни её, или прояви где-нибудь слабину, и всё посыплется!

Да дайхедды точно поднимут новое знамя священной войны против иномирцев! И что тогда – очередная кровавая резня? Как будто им не хватает своих собственных разборок между кланами! И ведь даже, выбей они всех землян, в скором времени всё вернётся на круги своя, когда начнётся очередная война между народами, населявшими эту часть мира. Глядишь, даже нимейцы с севера подтянутся, вспомнив былые обиды и потерянное величие.

И всё пойдёт по новому кругу, из которого есть только один выход. Сутер встал и, пошатываясь, подошёл к креслу, на которое была брошена полевая форма и кобура. Достал пистолет и вернулся обратно за стол, положив оружие перед собой.

Он словно пытался загипнотизировать его.

«Нет, это был бы слишком лёгкий выход!» - раздался до противного трезвый голос в голове.

Ещё не всё потеряно! Надо думать! Надо только хорошо подумать и решение придёт!

Если земляне решат озвучить то, что стало им известно от его сестры, то да, расследование быстро приведёт к нему, тут не надо быть семи пядей вол лбу. Вопрос лишь в том, решатся они на это или оставят как инструмент давления, или вообще удовлетворяться тем, что смогли узнать. Если третий вариант, то есть хороший шанс всё уладить. Очень хороший шанс! На шантаж они пойдут вряд ли – это оружие одного выстрела и они это прекрасно понимают. И знают, что он, Сутер, тоже это понимает.

И всё-таки, приходилось признать, что хитрый землянин, который когда-то вытащил его из горящего вертолёта, переиграл его. К землянам ушла довольно чувствительная информация, которую они смогут использовать в будущих переговорах, и даже, если подойдут с умом, попытаться ставить свои условия. По большому счёту, сайхеты и русские поменялись местами.

Надо подумать. Надо всё расставить по местам, и потом перемешать, чтобы никто ничего не заподозрил, как можно дольше.

Но больше всего Сутер переживал не за себя, а за всех своих немногочисленных родственников, в отношении которых могли начаться репрессии,