Вся земля должна принадлежать народу. Все помещичьи земли должны без выкупа отойти к крестьянам. Это ясно. Спор идет о том, следует ли крестьянам на местах немедленно брать всю землю, не платя помещикам никакой арендной платы и не дожидаясь Учредительного собрания, или не следует? Наша партия думает, что следует, и советует крестьянам на местах тотчас брать всю землю, делая это как можно более организованно, никоим образом не допуская порчи имущества и прилагая все усилия, чтобы производство хлеба и мяса увеличилось, ибо солдаты на фронте бедствуют ужасно… Поэтому ждать Учредительного собрания недопустимо…

Второй вопрос — о войне. Война эта — захватная… Поэтому наша партия, партия сознательных рабочих, партия беднейших крестьян, решительно и безусловно осуждает эту войну, отказывается оправдывать капиталистов одной страны перед капиталистами другой страны, отказывается поддерживать капиталистов какой бы то ни было страны, добивается скорейшего окончания войны посредством свержения капиталистов во всех странах, посредством рабочей революции во всех странах.

По нашему убеждению, народники и меньшевики делают глубокую и роковую ошибку, входя в правительство капиталистов и соглашаясь вообще поддерживать его. Такие люди, как Церетели и Чернов, надеются побудить капиталистов скорее и честнее окончить эту захватную войну. Но эти вожди партии народников и меньшевиков ошибаются: на деле они помогают капиталистам готовить наступление русских войск против Германии, то есть затягивать войну, увеличивать неслыханно-тяжелые жертвы, принесенные русским народом войне.

И здесь я подошел к третьему и последнему из намеченных мною вопросов: к вопросу об устройстве государства. Россия должна быть демократической республикой… Мы хотим такой республики, чтобы вся власть в государстве, снизу доверху, принадлежала всецело и исключительно Советам рабочих, солдатских, крестьянских и прочих депутатов. Рабочие и крестьяне — большинство населения. Власть должна быть у них, а не у помещиков, не у капиталистов. Рабочие и крестьяне — большинство населения. Власть и управление должны быть у их Советов, а не у чиновников»[1371].

Президиум назначил докладчиком по вопросу о войне максимально эффектного оратора — Илью Исидоровича Бунакова-Фондаминского:

— Трудящийся народ не мог и не может желать войны, которая является бичом для него, а наоборот, должен употребить все силы для прекращения этой войны и достижения справедливого и прочного мира без аннексий и контрибуций и на основе свободного самоопределения народов.

Бунакову оппонировал Зиновьев:

— Войну необходимо кончить, но не сепаратным миром и втыканием штыков в землю, а уяснением широкими массами рабочих и крестьян, что война эта именно грабительская и что «оборончество» помогает только капиталистам. Справедливого мира могут добиться только Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, но для этого необходимо, чтобы к ним перешла вся власть[1372].

Большевики требуют предоставить время Ленину для отдельного доклада. Долгие переговоры с Авксентьевым, и вот 22 мая вождь большевиков появляется на Съезде. Сорокин не впечатлен: «Забравшись на трибуну, он драматическим жестом скинул плащ и начал говорить. В лице этого человека было нечто, напоминавшее религиозных фанатиков-староверов. Он плохой и скучный оратор»[1373].

— Мы хотим, чтобы сейчас, не теряя ни одного месяца, ни одной недели, ни одного дня, крестьяне получили помещичьи земли!.. Помещичья собственность была и остается величайшей несправедливостью. Бесплатное владение крестьянами этой землей, если владение это будет по большинству, не есть самоуправство, а есть восстановление права… Собственность на землю должна быть общенародной, и установить ее должна общегосударственная власть[1374].

Сорокин уверял: «Его речь была принята холодно, сам он, его личность вызывали враждебность аудитории, и после выступления он ушел в явном замешательстве»[1375]. Тем не менее Ленин внес большую сумятицу в работу съезда. Согласовать окончательную резолюцию долго не получалось. Быховский писал: «Снова и снова созывались областные и армейские совещания, все больше обнаруживавшие недовольство умеренностью президиума и вождей. Аргументы авторитетных социалистов-аграрников, многократно выступавших на всех собраниях, оказывались неубедительными и не действовали… К этому моменту появилась уже явная опасность раскола в самой фракции эсеров, где крайние встречали огромное сочувствие и начали даже организационно обособляться».

Спасать положение пригласили Чернова, который уверял, что в создаваемых земельных комитетах крестьяне составят подавляющее большинство, и именно они будут разрабатывать параметры реформы в Главном земельном комитете:

— Предложение Ленина о немедленном захвате земли объясняется безразличным отношением социал-демократов к тому, какой земельный порядок будет установлен в деревне. Для крестьянства важен не только сегодняшний день — захват земли сейчас же, но в гораздо большей степени завтрашний день, который установит справедливый земельный порядок на целые века.

Речь Чернова не удовлетворила многих, создавалась угроза провала резолюции президиума, что, по мнению его организаторов, означало бы и провал всего съезда. Ночью 24 мая президиум экстренно созвал совещание из представителей областей, армейских организаций и видных эсеров. «Только после многочасовых прений в продолжение всей ночи, когда наступило уже утро и солнце довольно высоко уже стояло на горизонте, удалось наконец достигнуть компромисса. Крайние отказались от требования немедленного декретирования отмены частной собственности и перехода земли к крестьянству. Умеренные согласились внести в резолюцию, во-первых, требование, чтобы Временное правительство особой декларацией заявило, что оно вполне солидарно с требованиями крестьянства, и во-вторых, чтобы вся земля перешла в полное распоряжение земельных комитетов, которые должны установить порядок пользования ею…»[1376].

Съезд выбрал Исполнительный комитет в составе, словами Троцкого, «двух сотен кряжистых сельских мелких буржуа и народников профессорского или торгашеского типа, прикрыв эту компанию сверху декоративными фигурами Брешковской, Чайковского, Веры Фигнер и Керенского. Председателем был выбран эсер Авксентьев, созданный для губернских банкетов, но не для крестьянской войны»[1377].