был открытым и неприхотливым, жаждущим действа, всегда готовым пилотировать любую машину на пределе контроля и не знавшим нерешительности. Казалось, что его конституция просто противоречит тому, чтобы пилотировать машину как-то иначе, кроме как на полной скорости, однако при всем этом он был бескорыстным командным игроком, готовым подчинить свою дикую, необузданную скорость интересам команды, чтобы, например, гарантировать своему партнеру высокий финиш — так он поступит не один раз. Конечно, он уйму раз разбивал машину в авариях, особенно по ходу своего первого сезона. Его чрезмерная страсть и энтузиазм уничтожили несколько дорогостоящих машин и временами приводили Феррари в такую ярость, что он даже ненадолго задумывался о том, чтобы избавиться от канадца. Но его энергичность, его преданность и главным образом его ослепительно быстрая езда сохраняли ему место в команде. Бесспорно, Жилю Вильнёву была уготована судьба стать последним великим фаворитом Энцо Феррари: в личном пантеоне бессмертных пилотов «Коммендаторе» помимо Вильнёва были такие люди, как Нуволари, Ги Молль, Питер Коллинз, Стирлинг Мосс и другие.

Сезон 1978 года получился почти что катастрофическим. Ройтеманн, которого никогда целиком не удовлетворяла ни одна гоночная машина, казалось, чувствует себя некомфортно рядом с Вильнёвом, то и дело наступавшим ему на пятки. Новичок Пиччинини в свой первый сезон был еще слишком наивен и неискушен в политических интригах команды, чтобы суметь взять ситуацию под свой контроль. Вильнёв в значительной степени спас репутацию слабеющей команды победой в своем родном Монреале, где на коварном полотне трассы на острове Нотр-Дам проходил канадский Гран-при. Тем самым он обеспечил себе место в составе на следующий сезон и незамедлительно приобрел статус героя в глазах своих земляков-квебекцев. Ройтеманн же, напротив, стремительно двигался к выходу. Он громко жаловался на новое шасси «312T3», разработанное Форгьери, и его недостатки по части устойчивости, которой ему явно не хватало в сравнении с новыми болидами из Англии, работавшими по принципу граунд-эффекта. Но широкий оппозитный V12, конкурировавший на соревнованиях вот уже девятый сезон подряд, не подходил новой технологии граунд-эффекта, и в конюшне стали задумываться о проектировке нового двигателя. Но чтобы пилот в открытую ныл и жаловался на качество техники — на такое в Маранелло был наложен строжайший запрет, и потому было очевидно, что долго аргентинец в команде не задержится.

Главным кандидатом на его место был суровый южноафриканец по имени Джоди Шектер. Избавившись от своей репутации быстрого, но склонного попадать в аварии новичка, он провел несколько блестящих сезонов в составе частной команды Walter Wolf. Шектер был известным одиночкой, целиком и полностью преданным делу пилотом, не тратившим времени на общение с прессой, тонкие пиар-ходы и заигрывания со спонсорами. После завершения карьеры он объяснил, что считал все эти вещи факторами, отвлекающими от главнейшей миссии — побед в гонках — и сказал, что не хотел показаться невежливым. Но в пиковые годы карьеры Шектера его репутация как предельно прямолинейного и целеустремленного затворника-профессионала была известна всем, и всеми принималась.

Как и всегда, оперативники Феррари вышли на него тайно. Как и Лауда, он пробрался в Маранелло окольными путями, был встречен у того же съезда с автострады и эскортирован в приемную Феррари через черный вход. Ни он, ни его новый босс не церемонились друг с другом, а потому собеседование было коротким и по существу. «Сколько ты хочешь?» — спросил Феррари. «Я слишком молод, чтобы говорить о деньгах», — парировал Шектер Пиччинини, выступавшему в роли переводчика. Нахальный ответ застал Феррари врасплох и моментально дал понять, что этого гонщика не одурачить рассказами о мифической миссии Ferrari и окружавшей ее таинственности. На самом деле Шектер был отлично готов к разговору о деньгах, и вот двое мужчин уже принялись активно дискутировать на тему оплаты и бонусов. Давным-давно канули в Лету те дни, когда Феррари мог соблазнить гонщика одной лишь «честью» выступать в составе Scuderia. Если он хотел заполучить в свои ряды лучших пилотов, то сделать это можно было исключительно за счет больших денег.

Требования Шектера были высокими. Предложения Феррари скупыми, как и ожидалось. Южноафриканец потребовал шестизначный гонорар авансом — сам он называл его «очень конкурентоспособным» в сравнении с теми деньгами, что платили другие ведущие команды Формулы — и получил его, но на обсуждении дележа призовых денег переговоры застопорились. Джоди хотел себе 20 % от куша; Феррари предлагал 10 %. Какое-то время они спорили, пока Шектер не осознал, что Старик был прекрасно осведомлен об уровне зарплат в Формуле-1 и знал, что ни один пилот не получал 20 % от призовых. В итоге он капитулировал и согласился на 10 %. Тогда Феррари предпринял последнюю уловку. Шектер требовал, чтобы деньги выплачивались ему в долларах. Феррари согласился, но предложил ему канадские доллары, которые были примерно на 20 % дешевле своих американских аналогов. Шектер стал упираться, Феррари уступил, и сделка была заключена.

Поначалу Джоди Шектер, ветеран формульных войн, скептически отнесся к присутствию в команде такого партнера, как Вильнёв, по-мальчишески энергичного и неутомимого. Более возрастной и зрелый Ройтеманн казался ему более подходящим выбором, а потому двое гонщиков договорились о встрече на юге Франции, где должны были обсудить вопрос совместной работы. На встрече Шектер обнаружил, что Ройтеманн находится на грани нервного срыва — так на нем отразилось все то давление, с которым он столкнулся в Маранелло. Аргентинец настоял на том, чтобы встреча прошла тайно, на парковке, и по приезде отказался выходить из машины, чтобы их двоих с Шектером никто не видел вместе. Шектер решил, что этот покрытый рубцами боец фронта политических войн Феррари был попросту не готов продолжать по причине эмоциональной слабости. Таким образом, Вильнёв стал его партнером по команде по умолчанию. И взаимоотношения между ними получились для обоих удивительно счастливыми.

В автоспортивной прессе было широко распространено убеждение в том, что сочетание трезвомыслящего, целеустремленного Шектера, игривого, словно щенок, Вильнёва и темпераментного, макиавеллиподобного Феррари станет по-настоящему смертельно опасным коктейлем. Но, как оказалось, ни одно другое утверждение не было дальше от истины, чем это. Два гонщика — возможно, в силу того, что их подходы к автоспорту так сильно различались, — отлично поладили. Более того, показалось, что Энцо Феррари тоже решил соответствовать общему спокойствию ситуации и отошел на задний план, откуда наблюдал за тем, как пара его пилотов доминирует в сезоне 1979 года. Благодаря значительно улучшенной «312T4» от Форгьери с куда лучше адаптированным граунд-эффектом и даже еще более возросшим по мощности на выходе и крутящему моменту на низких частотах вращения — чем всегда славились Ferrari — два гонщика из раза в раз побеждали на этапах. Шектер выиграл чемпионат мира,