Шрифт:
Закладка:
Погрузили ящиков двадцать вина, водки, ликеров, наливки, настоек, шампанского — кто бы ни приезжал, все дарили о. Павлу. И 40-литровый алюминиевый молочный бидон с деньгами — люди давали, а складывали в бидон. Фотографии, иконы, киоты, книги… У батюшки была очень богатая библиотека, но в связи с переездом она была, по сути дела, утеряна, погибла, а частично и расхищена, потому что в один день все книги перевезти не смогли, а оставшиеся «разошлись» в неизвестном направлении. В Рыбинске потом продавали эти старинные книги втридорога, да еще с автографом о. Павла. Да и в Тутаеве — батюшка слеп, ему не до книг — сгрузили где-то всё в кладовке, и, как говорят — «крысы всю библиотеку погрызли».
Когда-то отец Павел любил красивые старинные вещи — посуду, кресты, книги. У него был замечательный художественный вкус — даже икону «Достойно есть» так украсит молодыми кленами в храме, не налюбуешься! После праздничной службы все расходятся, каждый по кленовому листику берет, как святыню. Духовный сын вырезал для батюшки из дерева кресты — о. Павел говорил: «Мне всегда хотелось, молодому-то, таких крестов».
«Крест сделал из кипариса, с обратной стороны — преподобный Варлаам Хутынский. Отец Павел в Хутынском монастыре жил в Новгороде несколько лет. Он и говорит:
— Вот, Толянко, в этом кресте и похорони меня.
А сам не вытерпел и подарил отцу Сергию из Тверской епархии. Он такой человек — захочется, вступит в голову, раз — и подарил».
Но когда переезжал отец Павел в Тутаев, навсегда покидая уютную, с любовью обустроенную церковную сторожку — единственный в его жизни «собственный» дом — то, как говорится, «снявши голову — по волосам не плачут». Сильно скорбел и переживал батюшка только о прекрасной библиотеке времен еще Мологского Афанасьевского монастыря, которую он пополнял в течение всей своей жизни.
Вместе с о. Григорием вернулся батюшка во второй раз в Верхне-Никульское, чтобы забрать оставшиеся книги, но их не пустили даже в церковную ограду. Здесь хозяйничал уже новый настоятель — недолго, правда, но память о себе оставил бесславную. «Нас с отцом Григорием из Верхне-Никульского, как говно с лопаты выкинули», — вспоминал батюшка.
«У меня шесть ранений на теле, полученные в боях, и одно — на сердце, от родного Отечества». Эти слова великого полководца Михаила Илларионовича Кутузова относятся и к архимандриту Павлу — последнему старцу. Сколько клеветы вылилось на него, сколько злобы! «Все иконы из храма разворовал…» Когда отец Павел стал служить в Верхне-Никульском, разоряли многие окрестные церкви: «Козьма Дамиан за рекой Ильдь через Мурзинский мост, — вспоминают старожилы, — в Марьино Благовещенскую… Отец Павел не зевал: все иконы то на плече, то машину наймет — свозил к нам, в Никульское».
«Из Космодемьянска икону откопал — тридцать лет была закопана — Казанская Божия Матерь, сейчас она на Толге».
«Некоторые вещи чудесным образом попадали к отцу Павлу, — рассказывает духовный сын. — Громили Шёлдомежский монастырь в Тверской епархии на реке Сить. Приходят к о. Павлу женщины, приносят сверток — «возьмите, мы боимся разворачивать». А там оказался целый сверток евхаристических сосудов дореволюционных».
Отец Павел собирал и спасал старинные иконы и богослужебные предметы в то варварское время, когда даже в музеях — казалось бы, очагах культуры — святыни уничтожали беспощадно. «Спросите у реставраторов, как в 70-х годах вывозили вторчермет машинами — из музейных хранилищ сосуды, финифть и прочее — велели разбивать молоточком вдребезги и вывозить», — рассказывает ярославское духовенство. Отцу Павлу частенько приносили из округи иконы, старинные вещи, зная, что этот священник не поскупится и купит.
«Причем так — продают икону за 50 рублей, а узнают, что отцу Павлу — продают за 100 рублей».
И вот всё то, что свозил отец Павел из других храмов, что собирал он в течение многих лет — когда начали открываться храмы и монастыри в конце восьмидесятых, батюшка отдавал туда — это было, по сути, его великое благословение.
«Когда меня на приход направили, — вспоминает молодой священник, — там 15 лет служб вообще не было, вороны летали. Пошехонский район… Я был так расстроен, приехал к о. Павлу:
— Батюшка, там невозможно служить.
Он говорит:
— Если бы я был архиереем, я бы тебя дальше направил.
Книжек мне надавал, про Адриана Пошехонского рассказал и пожертвовал икону с мощами преподобного, она у меня единственная. Мы ее сейчас ежегодно 2 декабря на празднование Адриана Пошехонского привозим в г. Пошехонье и совершаем с ней торжественную службу. Отец Павел дал мне акафист Адриану Пошехонскому, дал очень редкий акафист нашему святому Севастиану Пошехонскому. Батюшка любил петь стихиру на «Хвалите» Адриано-Пошехонской службы — это «Слезное твое рыдание» и канонарий. Он очень любил петь».
«Отец Павел был в нашем храме на открытии, — вспоминают в другой церкви. — Подарил икону святого великомученика Георгия, великомученика Димитрия Солунского, мучеников Феодора и Евдокии — они в иконостасе стоят — и большой крест деревянный. Очевидно, из закрытых храмов приносили, а вот храм открылся, он и передал для служения».
«Да, я батюшку всегда поминаю, — отзывается настоятель. — Чудный был батюшка…»
На Толге — икона Серафима Саровского в полный рост, распятие из Марьино, две иконы Казанские, плащаница; в Спасо-Яковлевском монастыре — «Голгофа с предстоящими» из Косьмодемьянского (о. Павел купил за 150 руб.), икона святителя Иоасафа Белгородского, мологская — Михаила Архангела и другие, — всё это передано архимандритом Павлом в открывающиеся монастыри.
В Леонтьевском храме г. Тутаева — икона Божией Матери «Утоли моя печали».
