Штернберга был подбор актрисы на роль героини. Штернберг – невысокий, плотный человек с кривой шеей, что придавало всей его фигуре скособоченный вид, был страстным поборником красоты. Он настойчиво искал актрису для осуществления своих грандиозных кинематографических фантазий. Как оказалось на практике, поиски партнерши для Эмиля Яннингса были непростыми. Вокруг них сложилась нездоровая обстановка. Они сопровождались ажиотажем и слухами, что «женщины, которую ищет Штернберг, не существует на Земле».

В киностудии UFA считали, что роль Лолы-Лолы должна исполнить известная артистка Люси Мангейм, которая хотела заполучить эту роль любой ценой. Мангейм обладала довольно крупными формами, что импонировало исполнителю главной роли Эмилю Яннингсу. Но Джозеф фон Штернберг был уверен, что роль певички в «Голубом ангеле» должна играть привлекательная актриса с «искрящейся энергетикой», чтобы фильм не был простым рассказом о глупом школьном тиране. Он заявил, что вернется в Америку, если ему не позволят воплощать его идеи и самостоятельно сделать выбор исполнительницы главной роли фильма.

Актриса для Лолы-Лолы

В поисках актрисы для главной роли Джозеф фон Штернберг познакомился с киноактрисой, бывшей танцовщицей и будущим режиссером-документалистом, Лени Рифеншталь. В кинематографе двадцатого века Рифеншталь была одной из самых популярных и в то же время неоднозначных фигур. Пик ее режиссерской карьеры совпал с национал-социалистической властью в Германии. Рифеншталь имела репутацию активной пропагандистки Третьего рейха благодаря своим фильмам «Триумф воли» (1935) и «Олимпия» (1938). Вместе с известными операторами Зеппом Альгаймером, Францем Ваймайром и Вальтером Френцем Рифеншталь сняла и сама занималась монтажом фильма «Победа веры» о партийном съезде нацистов, продюсером которого было министерство пропаганды. По ее инициативе состоялось личное знакомство с Гитлером, с которым она встречалась неоднократно и обсуждала свои фильмы и планы. Она общалась с Герингом и Геббельсом, который писал в своем дневнике, что она «единственная из всех звезд, кто нас понимает». Он также утверждал, что Лени Рифеншталь с восторгом восприняла предложение снять фильм о Гитлере. После войны Рифеншталь утверждала, что к министру пропаганды Третьего рейха она испытывала глубокую антипатию, и не признавала свою моральную ответственность за поддержку и пропаганду нацизма своим творчеством, деятельностью и авторитетом.

В 1929 году Лени Рифеншталь снималась в фильме двух талантливых режиссеров – Арнольда Фанка и Георга Вильгельма Пабста «Белый ад Пиц-Палю». Один из последних немецких шедевров эпохи немого кино, он имел не просто огромный, но обвальный, оглушительный, всеобщий успех в Германии и Франции. Джозефу фон Штернбергу предлагали кандидатуру Лени Рифеншталь на роль исполнительницы главной роли в его будущем звуковом фильме, и, чтобы познакомиться, они встретились за ужином. Рифеншталь в разговоре отметила его режиссуру, в частности, умение так использовать свет и технику съемки, что у зрителя создавалось впечатление, словно воздух «можно пощупать». Услышав такой отзыв, Штернберг оживился, сказал, что она первая по достоинству оценила его приемы светотехники. В то же время Рифеншталь отметила, что все ее лестные слова и восхищение в адрес Джозефа фон Штернберга оставили его равнодушным. Он даже выглядел недовольным во время ее тирады. Роль главной героини фильма Лени Рифеншталь Штернберг не предложил, но утвердил ассистентом режиссера. Лени писала, что именно ее оценки особенностей его режиссуры в значительной степени повлияли на решение Штернберга. Она также подчеркнула, что Штернберг ухаживал за ней, а Марлен впоследствии его ревновала.

Во время их первого совместного ужина Джозеф пожаловался, что ему все время пытаются навязать актрис, которые совершенно ему не подходят. В том числе упомянул, что, перелистывая рабочий альбом с портретами артистов, наткнулся на «невыразительную и неинтересную» фотографию «фройляйн Дитрих». Для очистки совести он даже спросил мнение ассистента, который заметил, что «попка неплохая, но нам нужно лицо».

Рифеншталь была хорошо знакома с Марлен Дитрих, которая часто бывала в ее доме, не раз обращалась к ней за советами как к очень успешному человеку. Лени не согласилась с режиссером и рассказала, как однажды стала свидетельницей одной «вульгарной и возбуждающей» сценки на террасе кафе, которая определенным образом характеризовала Марлен. В окружении друзей Дитрих сказала низким и хриплым голосом, что не обязательно иметь красивую грудь, это даже неплохо, «когда груди слегка висят». И вдруг достала и показала свою левую грудь, слегка раскачивая ее.

Заинтригованный рассказами Лени, Штернберг отправился на киностудию, чтобы увидеться с Марлен Дитрих. Он нашел ее в буфете, где в перерыве между съемками она пила кофе. Марлен скользнула по его лицу равнодушным взглядом и отвела глаза. Штернберг подошел, представился и пригласил Марлен поужинать, чтобы обсудить кое-какие дела. Улыбнувшись, Марлен ничего не ответила, но на встречу не пришла. На следующий день Штернберг повторил приглашение, но и на этот раз Марлен не явилась. Разозлившийся Штернберг на третий день пришел к актрисе домой. Открыв дверь, она не пригласила знаменитого режиссера пройти. Он спросил, в чем причина ее отказа. «А о чем вы хотели со мной поговорить?» – услышал он в ответ.

Рифеншталь советовала Дитрих не отказываться, если Штернберг сделает ей предложение сниматься в его фильме. Но Марлен отказалась, потому что считала, что на экране она выглядит толстой, апатичной, с лицом, похожим на печеную картошку.

Достоверно неизвестно, кто и что плохого или хорошего говорил Джозефу фон Штернбергу о Марлен Дитрих. Но окончательный выбор актрисы на роль Лолы он сделал в мюзик-холле, где показывали ревю «Два галстука». О предстоящей премьере спектакля режиссера-постановщика Георга Кайзера и композитора Миши Шполянского сообщали многочисленные берлинские афиши. Они анонсировали также участие в представлении Марлен Дитрих. Эксперты считают, что содержание афиш однозначно указывает на то, что именно Дитрих была главной героиней спектакля. Сама же Марлен Дитрих позже писала, что у нее там была всего лишь одна реплика.

Джозеф фон Штернберг присутствовал на премьерном показе ревю 5 сентября 1929 года. Он пришел на эту «буффонаду», как он выразился, чтобы посмотреть на артистов Ганса Альберса и Розу Валетти, которые уже были приглашены для участия в его новом фильме. В этом спектакле Штернберг в первый раз увидел Марлен Дитрих на сцене, а не на фотографиях. Интуиция ему подсказала, что найден самый важный персонаж предстоящего фильма.

Все, кто был занят в этот день в спектакле, знали, что знаменитый голливудский режиссер Джозеф фон Штернберг, приехавший в Берлин месяц назад, ищет актрису на главную роль. Марлен Дитрих играла в ревю американскую даму, произносившую на сцене действительно единственную реплику: «Могу я вас попросить сегодня вечером поужинать со мной?» «Фройляйн Дитрих» была задрапирована так, что было скрыто все ее тело и «то немногое, что ей надо было делать на сцене, улавливалось с трудом», – писал позже Штернберг. Но режиссер увидел лицо, которое искал, и силуэт, который «был достоин этого лица». Режиссер