этой сцены нет. Она возникла из эпизода, который Штернберг придумал в процессе съемок. Это была шутка с «кукареканьем» во время свадебного застолья. Когда из носа учителя вынимают яйца, он кричит, как петух. А Марлен в свадебном наряде отвечает Яннингсу, как влюбленная курочка, «ко-ко-ко» и одновременно двигает носом, словно клювом. Очень яркая сцена стала удачным прологом к кульминации финала. Она является стержнем образа Раата, создает атмосферу, в которой Яннингс может проявить все свое выдающееся актерское мастерство. Рассказывают, что актер для большей убедительности настаивал на том, чтобы о его голову разбивали тухлые яйца.

Яннингс обладал способностью показывать какую-либо чрезмерную черту героя, доводя ее до абсурда, что удается очень немногим. В «Голубом ангеле» он проявляет эту способность при любых обстоятельствах, везде и во всем. Эта навязчивая демонстрация даже раздражает в первой части фильма. Если надо налить себе чашку кофе, он не просто наливает ее, а демонстрирует процесс: аккуратно наклоняет кофейник, пристально глядя на чашку. Оказавшись в опасном квартале, где расположен «Голубой ангел», Унрат-Яннингс не просто оглядывается вокруг, чтобы не сбиться с пути, а с испуганным лицом постоянно вертит головой, беспорядочно жестикулирует, что показывает его тревогу и растерянность. В данном эпизоде смешон не персонаж, а актер. Эта сцена снята Штернбергом в соответствии с описанием романа, но декораторы UFA Отто Хунте и Эмиль Хаслер иногда даже чересчур скрупулезно создают «экспрессионистскую» атмосферу.

Поступок Унрата, который подрался с культуристом Мазепой из-за Лолы, вызвал уважение всей труппы. Но несчастному учителю становится плохо. Хозяин труппы заставляет его выпить немалую дозу «подкрепляющего средства». Притащив Унрата в ложу для почетных гостей, он торжественно представляет его сомнительной публике как известного учителя Иммануила Раата. Издевательские аплодисменты Раат принимает за искреннее выражение одобрения и сочувствия. Снятый крупным планом, он раскланивается направо и налево с глуповато-блаженной улыбкой.

А камера из общего плана зала выхватывает подмостки, на которых Лола аплодирует учителю естественно и искренне. Негромко звучит вступление к популярной песенке Фридриха Холлендера. Эта неоднозначная мелодия является одновременно и торжественным гимном, и назойливым мотивчиком. В центре маленькой загроможденной сцены виднеется темный силуэт сидящей на бочке толстухи. Подбоченясь, Лола подходит к ней, останавливается, пристально смотрит властным взглядом. Короткий и четкий жест правой руки Лолы мгновенно дает понять женщине, что ей следует убираться прочь. Она спускается с бочки, а Лола усаживается на ее место. Слегка откинувшись назад, Лола поднимает правую ногу, согнув в колене, обхватывает ее обеими руками и поет очень естественно и грациозно: «Я с головы до пят соткана из жизни». С сияющим лицом, убежденная в том, о чем поет, Лола широким жестом, плавно и медленно спуская руку от головы к ногам, подтверждает слова песни. Она полностью владеет залом, но поет только для Унрата.

Рассказывают, что бочку и позу, в которой исполнялась песня, а также костюм из складной шапочки-цилиндра из белого атласа, короткой юбочки, поддернутой спереди, трусиков с оборками и чулок на резинке придумала сама Марлен Дитрих в процессе съемок. Она самостоятельно выбирала на студии костюмы для своей героини, перебирая старые платья от прежних спектаклей. Часто вместе с Руди Марлен отправлялась в неблагополучные кварталы Берлина, чтобы посмотреть, как одеваются проститутки. Штернберг только подсказывал, какой линии ей стоит придерживаться. Те наряды, в которых Марлен Дитрих снималась в «Голубом ангеле», эксперты считают символом характера ее героини, более того, символом целого десятилетия.

Идеи Дитрих вряд ли были бы реализованы без одобрения Штернберга. Она всегда безропотно подчинялась мнению режиссера о том, как ей надо играть. Ему очень редко приходилось снимать с ней больше одного дубля. Штернберг очень ценил то, как Дитрих вела себя на съемочной площадке. Он считал настоящим чудом, что все ее внимание было приковано к нему, что она была услужливее любого реквизитора, первая замечала, когда он искал карандаш, первая устремлялась к нему со стулом, когда он хотел сесть.

Но все-таки главным фактором будущего потрясающего успеха «Голубого ангела» Штернберга было то, что в его сознании и воображении все было готово для создания новой звезды, ее лица и жестикуляции. Но это не умаляет вклада самой Марлен Дитрих, которая и стала этой звездой, созданной режиссером. Штернберг называл ее самой лучшей соратницей и единомышленницей, которую он только мог пожелать.

За участие в фильме «Голубой ангел» Марлен Дитрих получила пять тысяч долларов, что казалось смешной суммой по сравнению с тем, что Эмиль Яннингс получил за свою роль двести тысяч долларов. Но благодаря фильму Дитрих обрела нечто несравненно большее. «Голубой ангел» стал стартовой площадкой завоевания ею статуса мировой звезды. Это было началом ее плодотворного творческого союза со Штернбергом. Американская кинокомпания, расположенная в Голливуде, пригласила Дитрих к сотрудничеству. Paramount Pictures Corporation – старейшая студия, которая занималась производством кинофильмов с 1912 года, подписала с Марлен Дитрих контракт, по которому ей гарантировалось 1750 долларов в неделю.

Слава, которая вдруг обрушилась на меня, не вызывала чувства радости, скорее стала тягостной и даже ненавистной. Я не люблю быть узнанной на улице, не люблю, чтобы со мной заговаривали незнакомые люди.

Марлен Дитрих

После премьеры «Голубого ангела» Марлен Дитрих проснулась знаменитой. В роли Лолы она явила европейскому, а потом и американскому зрителю образ молодой, озорной и очень красивой женщины. Это совершенно не интеллектуальное кино собрало огромную кассу. Песни «Я лихая Лола», «Берегись блондинок», «Я с головы до пят сотворена для любви» вскоре превратились в шлягеры.

Немецкий социолог, кинокритик, писатель, публицист, один из самых влиятельных теоретиков кинематографа Зигфрид Кракауэр выявил взаимозависимость коммерческого кино и массовой психологии. Он утверждал, что кино верно отражает психологию масс со всеми ее темными сторонами и в то же время воздействует на ее формирование. Международный успех «Голубого ангела» Зигфрид Кракауэр объяснял тем, что Лола-Лола стала новым воплощением секса. Он отмечал, что загадочность героини усиливалась низким голосом Марлен Дитрих. В песнях о том, что ей интересно заниматься только любовью и больше ничем, голос Дитрих пробуждал у слушателей «ностальгические воспоминания и тлеющие надежды».

Фильм «Голубой ангел» и на немецком, и на английском языке до сих пор считается классикой. Он свидетельствует о мощи немецкой кинематографической школы первой половины двадцатого века, сумевшей практически моментально воспринять новые художественно-выразительные средства. С момента появления в кинематографе технологии озвучивания до производства «Голубого ангела» прошло не так много времени. Но в фильме произошел решительный отказ от «немой» актерской техники в исполнении ролей, были умело и гармонично использованы звуковые приемы. Его художественное значение высоко оценили Сергей Бертенсон – театровед, сценарист, переводчик, Владимир Немирович-Данченко – театральный режиссер, драматург, писатель, театральный критик, педагог, многие