– Да присядь ты уже наконец, Ричард Иосифович!

– Не могу, – пробормотал Термен. – Усну.

Пржевальский, помолчав, продолжил:

– Я понимаю, что переход был тяжелый. Но твои две сотни – наш последний резерв. Возьми их и действуй по обстоятельствам…

Термен всем корпусом развернулся к Пржевальскому. На бледном лице лихорадочно горели темные глаза.

– А обстоятельства, Михаил Алексеевич, у моих пластунов вот какие: 20 часов по пояс в снегу. Половина обмороженных, остальные – смертельно устали. Смертельно – значит, до смерти.

Пржевальский взмолился:

– Так больше ж некому, Ричард! Понимаешь? Некому! Хочешь ты, или не хочешь, а теперь твоя очередь спасать Сарыкамыш…

– Я много чего хочу. Спасать – значит, будем спасать…

– Придется! Вся надежда на твоих пластунов!

Пластуны – казачий спецназ: отборные пешие части казачьих войск, предназначенные для разведки и рейдов по тылам противника. Отличились во время обороны Севастополя в Крымскую войну, в Русско-турецкой войне 1877–1878 годов и в войне с Японией.

Полковник Термен вышел к бойцам и отдал приказ готовиться к контратаке.

– Братцы, долго говорить не буду. Берем неприятеля без выстрелов, в штыки. Умереть мало, нужно победить.

Кубанцы подползли вплотную к позициям турок и атаковали в полной тишине – как будто внезапно выросли из снега и темноты. Это неожиданное и бесшумное нападение привело турок в ужас. Части, оказавшиеся на пути пластунов, попытались отступить, но для этого им пришлось взбираться по горному склону, с которого они недавно скатились. Уйти удалось единицам, погибло 800 человек, а пленных пластуны не брали. Многотысячная армия дрогнула. Штурм был отражен, противник выбит из города. Чтобы перегруппироваться и вернуться на позиции, туркам понадобилось несколько часов. За это время к русским подошли еще подкрепления.

Один турецкий корпус был окружен и взят в плен, остальные замерзли в снегу. 3-я турецкая армия прекратила свое существование, из 90 тысяч ее солдат и офицеров под Сарыкамышем было убито и ранено 60 тысяч человек, и еще около 6 тысяч – обморожено. Казавшийся неизбежным разгром русских превратился в их громкую победу.

Генерал-лейтенант Николай Юденич был назначен командующим Кавказской армией. Пржевальский и Букретов повышены в должностях и званиях и вместе с полковником Терменом награждены орденом Святого Георгия.

В Османской империи начали искать виновных в этом разгроме. А в Европе тем временем главные бои шли в Авгу́стовских лесах.

Февраль 1915 года. Польша

Родион Малиновский, еле волоча ноги, брел по скрипящему под ногами снегу. Рядом шагал вольноопределяющийся Генрих Шимановский.

Родион, задыхаясь от ходьбы, бормотал:

– Неделю воюем… на голодный желудок… а подвоза из… тыла все нету… Говорят, немец… все пути перекрыл…

Длинный и нескладный Шимановский, поблескивая стеклами очков, назидательно возражал:

– Конечно! Немец у нас всегда виноват. Плохо отцам-командирам без него пришлось бы…

Вдруг он остановился, глядя в поле:

– Ого! Гляди, Родион, – теленок! От хозяев, что ли, отбился? Пальнем? Взвод поужинает…

Родион тоже остановился.

– Эх! Смотрит, бедолага. Хлебушка хочет. Слышь, Геня, я не смогу. Давай ты, только поточнее.

Шимановский прицелился:

– Трудно промахнуться. Вон у него во лбу звездочка. Сейчас мы…

Родион отвернулся. Генрих выстрелил.

– Ну, что? – не оборачиваясь, нервно спросил Родион. – Не попал?

– Попал, – неуверенно протянул Шимановский. – Не падает.

Теленка им удалось забить только с пятого выстрела. Вечером солдаты пулеметного взвода и их соседи-пехотинцы, собравшись вокруг котла, с наслаждением ели мясной суп. Настроение у всех было превосходное, и только Родион почему-то сидел в сторонке, суп не ел, а когда ему протянули дымящийся кусок мяса, поспешно отказался.

Вдруг один из пулеметчиков заявил:

– Чует мое сердце – затишью скоро конец. Немец наступать надумал!

Веселье вдруг как ветром смахнуло. Все замолчали. А пулеметчик, завладев слушателями, продолжил:

– А французы, видать, спать надумали. Нет, чтоб поднажать у себя, нам бы здесь полегче стало…

В разговор немедленно встрял Шимановский. Он, как и Родион, пребывал в дурном настроении, нервничал и потому говорил резко и зло:

– Французов, небось, никто зря на убой гнать не будет. Там самодержавия нет, они сами себе хозяева. И ничего, живут, куда лучше, между прочим, чем мы.

Пулеметчик, немного опешив от такого поворота, возразил:

– Ну, то ж французы. А мы люди простые, нам и потерпеть не грех.

Но Шимановского уже было не остановить:

– А немцы! Они хоть нам и враги, но народ культурный. И тоже живут гораздо лучше русских. И поляки…

– Ладно, – широкой крестьянской ладонью пулеметчик хлопнул себя по колену. – Разобьем немцев, наведем порядок и у себя… Пусть только война кончится!

Шимановский заговорил тихо и вкрадчиво:

– Есть люди – очень неглупые, между прочим, люди! – которые считают, что не нужно ждать, когда война кончится. Раз уж нам дали в руки оружие, может, нужно…

Но тут пулеметчик наконец понял, что к чему. И с угрозой в голосе спросил:

– А ты, вольнопер, когда на войну шел, присягу какому царю давал? Расейскому? Или, может, германскому? Ась?

Все насторожились. Шимановский уже открыл было рот, чтобы ответить, но рядом с грохотом разорвался снаряд. Началась немецкая артподготовка. Пришлось бросить и опасную беседу, и недоеденный суп и бежать в укрытие.

Среди добровольцев – вольноопределяющихся (или, как их называли солдаты, «вольноперов») на фронте оказалось немало радикально настроенных бывших студентов, в том числе эсеров и социал-демократов. Уже в первый год войны они пробовали вести пропаганду среди солдат и обратить их штыки не против внешнего врага, а против собственного правительства. Но в 1915 году, пока еще не погиб кадровый офицерский корпус, пока русская армия держалась на крепких принципах верности царю и Отечеству, эта агитация никакого успеха не имела.

В начале 1915 года русское командование планировало наступление силами 10-й армии генерала Фаддея Сиверса, чтобы прорваться далеко вглубь немецкой территории. Немцы знали об этих планах и приложили все усилия, чтобы их сорвать.

Армия Сиверса занимала удобные позиции в районе Мазурских озер, под надежным прикрытием многочисленных водоемов и болот. Но в январе ударили невиданные морозы. Болота замерзли. По льду, в обход русских позиций, немцы нанесли удар, прорвав фронт. О наступлении пришлось забыть – Сиверсу нужно было хотя бы удержаться на позициях.

Один из важнейших транспортных узлов контролировала небольшая русская крепость Осовец, прозванная «игрушечной». Ее защищали всего один полк пехоты и две артиллерийские батареи. Немцы были уверены, что крепость падет после первого же штурма.

Но атака шла за атакой, а крепость держалась. Немцы сменили тактику. Десятки орудий, в том числе и знаменитые «убийцы крепостей» «Большие Берты»,