ума бы сошел. Вот. Поэтому родители чаще всего упор на изучение магии делают только после обнаружения таланта у ребенка. К тому же тут вопрос и про способность. Подход к учебе разный.

Как завернул-то! Но все его слова совпадали с тем, что мне говорили учителя в доме отца: «Рано тебе, дождись инициации».

А я все время злился на них, думая, что врут.

— Так или иначе, мне теперь нужно наверстать знания за два года, — угрюмо сказал я. — Поможете?

— Даже не знаю, чем, — развел руками отшельник. — Основам, если только.

— Хоть чем, дядька Еремей.

В тот момент я был готов взять на себя всю его работу по дому: колоть дрова, готовить и возиться с книгами, лишь бы мне перепало хоть немного его знаний.

— Я подумаю, Виктор. Подумаю, — отшельник посмотрел куда-то за мое плечо и ушел в дом, оставив меня одного.

Я изумленно посмотрел на закрытую дверь.

«Нет, это не дело!» — подумал я и заглянул в окно.

— Дядь Еремей, надо уже сейчас начинать! — крикнул я, пытаясь рассмотреть его силуэт за пыльным стеклом. — Я не уйду от вас, пока вы не покажете мне хоть что-то!

Ответа на мою угрозу не последовало, но я не сдавался. Еще минут десять ходил возле дома, упрашивая об уроках. Но Еремей так и не выглянул в окно.

Я уже занес кулак над дверью, чтобы со всей силы стукнуть по ней, но вдруг остановился.

— Чего это меня так занесло-то? — удивился я сам себе.

Настроение шаталось из стороны в сторону, злость то и дело вспыхивала во мне по каждой мелочи. Раньше такого не было.

Задав себе пару вопросов и получив на них неутешительные ответы, я уселся посреди террасы и начал вспоминать, чему меня учила бабка Анфиса.

Очистить свой разум, ни о чем не думать. Дышать. Мне сейчас, казалось, это единственным способом вернуть себе душевное равновесие.

На свежем воздухе, без пыли в носу и паутины над головой, мне почти удалось достичь пустоты в голове. Я старался все глубже и глубже погрузиться в медитацию, как вдруг возле меня раздался тихий щелчок.

Открыв глаза, я понял, что на меня стоял Еремей и одобрительно смотрел на мои попытки в медитацию.

— Вот с этого и нужно было начинать, — сказал он. — Умение контролировать свои эмоции — основа изучения магического искусства.

Острую вспышку гнева от его слов и осознания, что он намеренно заставил меня ходить вокруг дома, я подавил очень быстро.

— Магия прочно связана с твоим состоянием. Использовать дар, когда ты зол или измотан очень сложно. Порой даже мелкие заклинания могут вовсе не получиться. Маг должен быть тверд и спокоен. Вот тебе первый урок. А теперь иди домой, как освоишь контроль, возвращайся.

И снова закрыл дверь. Мне оставалось пожать плечами и возвращаться в деревню.

Одной частью себя я понимал, что он прав. Безумный маг, который себя не сдерживает, может натворить бед. С другой стороны, почему нельзя сразу же нормально объяснить? Да и моя магия не вспыхнет ураганом, не подпалит дом и не плеснет в лицо водой.

На ум сразу пришел рассказ Санька про Альбутрейна, у которого постоянно случались такие вспышки. Но она была разной. Но почему? Этот вопрос занимал меня все время, пока я шел до дома.

Я хотел обсудить это с бабкой, но когда переступил порог, то увидел в гостиной старосту.

— Василий Петрович, — угрюмо сказал я. — Какими судьбами?

Спросил, а сам приглядывался, не видно ли над ним зловещих завитков предвестников смерти. Но над его извечной фуражкой ни единого всполоха не обнаружил.

— Мы тогда с вами говорили, — он покосился на бабку Анфису, которая с невозмутимым видом месила тесто, — о средствах.

— Да, мне нужен приказ и письмо отца.

— Я принес письмо Виктора Семеновича… — торопливо заговорил он. — А вот за копией приказа отправил почтового.

Он протянул мне бумагу, и я быстро пробежался глазами по тексту. Затем глубоко вздохнул, собирая по всем уголкам души ошметки спокойствия, и тихо произнес:

— Тут сказано, не то, что подняли налог на три процента, — мой голос звучал глухо, — а то, что вы регулярно посылаете денег меньше. Я вот сейчас не понял, Василий Петрович, вы что, воруете?

Бабка Анфиса на секунду оторвалась от стряпни и с любопытством глянула на меня.

— Да как вы могли такое подумать, Виктор Викторович! — вскочил староста и приложив руку к груди. — Да чтобы я⁈ И воровал⁈ Это оскорбительно.

— Вы уже неоднократно пытались мне морочить голову ворохом бумаг с цифрами. Думали, раз я малой, то дурак? Столько раз я ловил вас на лжи, что мое терпение кончилось. Предоставьте мне все бухгалтерские книги для подробного анализа. А затем я напишу графу очень подробное письмо.

— Так, я все в уме держу, — Василий Петрович пожал плечами и сделал шаг ко мне. — А вы правильно сказали, что малы еще. По документам я занимаю должность старосты, и только я могу заниматься финансами деревни.

Гнев поднялся изнутри практически мгновенно. Губы сами собой растянулись в широком оскале, а пальцы сжались в кулаки. Недобро глянув на него, я спросил:

— То есть вы сейчас, Василий Петрович, мне только что сказали, что за все деньги отвечаете только вы?

— Именно.

— И, соответственно, в случае внезапной проверки независимым финансовым экспертом, вы единственный, кто будет ответственен за всю Васильевку?

Староста часто заморгал, пытаясь понять, что именно я спросил. И когда понял, слегка опешил.

— Вы что, сейчас мне угрожаете? — сквозь зубы, спросил он.

— Задаю наводящие вопросы.

— Будет вам приказ и все документы, — выплюнул староста, развернулся на каблуках и вышел из дома.

А я стоял и пытался унять гнев, который жег мне горло.

— Так, его, Витюша, так, — тихо посмеивалась бабка. — Может, хоть за ум возьмется.

— Письмо все равно придется писать. Хотя я уже вижу ответ отца: «Виктор, это твои проблемы, разбирайтесь там сами, не до вас сейчас».

— С чего ты это так подумал?

— А как иначе? У него две маленькие дочери, заседания в советах, игра в бильярд с самыми властными людьми в городе, жена-красавица.

— Зря ты так. Вот напиши ему про магию, он сразу же найдет для