идет дальше. А пока что многие задаются вопросом: нужно ли после крещения у Иоанна принимать крещение Иисуса? В чем очистительная ценность одного по сравнению с другим? Понуждаемые паломниками последователи Иоанна Крестителя в смущении обращаются к своему учителю: «Равви, Тот, Который был с тобою при Иордане и о Котором ты свидетельствовал, вот Он крестит, и все идут к Нему» (Ин. 3:26). Так кто же Он?

Иоанн отвечает, вновь высказываясь в пользу Иисуса: «Не может человек ничего принимать на себя, если не будет дано ему с неба. Вы сами мне свидетели в том, что я сказал: не я Христос, но я послан пред Ним» (Ин. 3:27–28). Он называет себя «другом жениха» (Ин. 3:29), а не «женихом» Израиля. Это может показаться незначительным, но представляет собой заметный концептуальный сдвиг: никогда в Ветхом Завете Мессия не рассматривался как «жених» Израиля. Эта привилегия принадлежала Яхве, с которым Иисус, похоже, таким образом себя идентифицирует. Креститель добавляет: «Ему должно расти, а мне умаляться» (Ин. 3:30). Иоанн Креститель ощущает себя как часть единого процесса: он должен продолжать нести свое послание, а Иисус — постепенно укреплять Свое учение, дабы затем воссиять. Но происходит событие, которое все изменяет.

Иродиада

Уже отмечалось, что тетрарх (правитель) Галилеи Ирод Антипа хотя и заявлял о своей приверженности иудаизму, весьма свободно относился к его предписаниям. Он не только не соблюдал ритуальные правила, но и нарушил важнейшее положение Закона Моисеева, а именно закон о браке.

Во время поездки в Рим в 21 или 22 г. он безумно влюбился в Иродиаду, жену своего сводного брата, малоизвестного Ирода Филиппа, сына Ирода Великого и Мариам. Этот потомок Ирода был бездельником. Лишенный отцовского наследства, он жил, не имея никакого официального статуса, в столице империи. Его жена Иродиада, внучка Ирода Великого, была его родной племянницей, как, впрочем, и племянницей Ирода Антипы. В роду Иродов были распространены кровосмесительные союзы — почти так же часто, как и братоубийственная ненависть!

Ирод Антипа настолько воспылал страстью к этой женщине, что захотел взять ее в жены. Честолюбивая Иродиада, воспитанная в традициях эллинской культуры, согласилась, но при одном условии: она должна стать единственной женой. Ирод Антипа уступил. И таким образом отрекся от своей законной жены Фазалис — дочери царя арабских набатеев Ареты IV, известного как Филопатр («друг своего народа»).

Приняв такое решение, Ирод Антипа вернулся в Галилею, чтобы подготовиться к возведению на престол Иродиады. Фазалис вскоре узнала о намерениях мужа и, чтобы избежать отречения, испросила у мужа разрешения уехать во дворец Махерон на восточном берегу Мертвого моря. Затем она решила отправиться к отцу и через четыре-пять дней оказалась в Петре — столице царства набатеев, чьи нечеткие границы простирались от Сирии на севере до Аравийского полуострова на юге. Это царство, оставаясь удаленным вассалом Рима, жило за счет налогов, взимаемых с богатых караванов, курсирующих между Дамаском и Акабой. Беглянка поведала отцу о своих злоключениях. Оскорбленный Арета начал укреплять армию, ожидая возможности отомстить…

Арест Иоанна Крестителя

Весной 30 г. Иоанн приходит в Галилею. Ирод Антипа, которому было любопытно узнать об учении этого непримиримого пророка, зовет его к себе, чтобы допросить. Креститель без обиняков упрекает в прелюбодейном союзе с Иродиадой — Закон Моисеев запрещал брак с женой двоюродного брата, если тот, конечно, не умер, не оставив потомства.

После нападок сурового аскета на свою личную жизнь и зная о магнетическом влиянии Крестителя на народ, Ирод Антипа перепугался. Как и все самодержцы, он жил в постоянном страхе. И царь решает: в качестве превентивной меры Иоанн должен исчезнуть еще до того, как станет помехой. Иоанна мгновенно хватают и отправляют в цепях под конвоем в Махерон.

Глава шестая

От Самарии до Галилеи

Колодец Иакова

Арест Иоанна Крестителя навел фарисеев Иудеи на некоторые мысли. А почему бы заодно не избавиться и от его беспокойного преемника? Иисус чувствует угрозу и предпочитает отправиться в Галилею, хотя этими землями управлял человек, приказавший арестовать Иоанна Крестителя. В спешке Он идет туда через Самарию. Как и Иудея, эта провинция напрямую зависела от Рима, но была недосягаема для книжников и фарисеев. Самаряне не отличались особой жестокостью, они просто относились к чужеземцам с подозрением.

Евангелист Иоанн собрал сведения и пересказал в своем труде этот знаменательный эпизод с самарянкой. Итак, Иисус приходит в Сихарь (ныне Аскар), над которым возвышались горы Эйваль и Гаризим. После перехода, начавшегося на рассвете, Он подходит к колодцу[26], который ветхозаветный патриарх Иаков подарил местным жителям много веков назад. (Легенда гласит, что Иаков тогда заставил воду перелиться через край колодца.)

Дело происходит в мае 30 г., Иисус идет один, Его ученики пошли искать провизию. Стоит полдень, солнце палит нещадно. К колодцу подходит самарянка с кувшином на голове, чтобы набрать воды. «Дай Мне пить», — говорит ей Иисус (Ин. 4:7). По галилейскому акценту она понимает, что перед ней еврей. Она пристально смотрит на путника. «Как ты, будучи Иудей, просишь пить у меня, Самарянки?» (Ин. 4:9). Получается, что тот только что нарушил двойной запрет Закона: Иисус осмелился наедине в общественном месте заговорить с женщиной и вдобавок выразил намерение воспользоваться той же посудой, что и она, жительница Самарии! Иисус отвечает: «Если бы ты знала дар Божий и Кто говорит тебе: дай Мне пить, то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую» (Ин. 4:10). Женщина удивляется: «Господин! Тебе и почерпнуть нечем, а колодезь глубок; откуда же у Тебя вода живая? Неужели Ты больше отца нашего Иакова, который дал нам этот колодезь и сам из него пил, и дети его, и скот его?» (Ин. 4:11–12).

Иисус дает понять, что Он превыше патриарха Иакова: «Всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не