Это… преграда — должна быть и есть проблема, если бы только она могла лучше представить ее себе.

Но как? Она училась исцелению у своей бабушки, которая вела ее через тело шаг за шагом. Почти все, что она знала, пришло из тех ночей, проведенных в спальне, изучая украденные учебники с пальцем бабушки, следящим за словами, учась читать в то же время, что и исцелять. Как она должна была вылечить невидимое, когда у нее не было наставника? Когда последние шесть лет она использовала Исцеление крови эгоистично, а не так, как задумано?

Когда… она даже не смогла спасти свою мать от такой похожей участи?

Хмурясь, Нхика отдернула руку. Остальной мир вернулся во вспышке ощутимой перегрузки. Она моргнула, возвращаясь к реальности, встречая широкие глаза Мими и колеблющееся брови Трина.

— Ч… что ты сделала? — осторожно спросил Андао.

Нхика выдохнула изнеможденно, скрестив руки. — Я… — Она задержалась на следующих словах, неохотно признавая их себе. В ее мыслях мелькнуло изображение, рука ее матери в ее. Наконец, она закончила: — Я не могу понять, как его исцелить.

Поражение разрушило выражение Мими, а Андао отвернулся, выпустив дрожащий вздох. В мгновение ока Трин был рядом с ним, успокаивающая рука на его плече. Нхика удерживала свое внимание на Мими, чья нижняя губа дрожала от обещания слез. Она развернула свой веер перед лицом, чтобы скрыть это, и отвела глаза в пол.

Разочарование. Они были разочарованы в ней. Необычная тяжесть охватила ее грудь, сменяемая знакомым раздражением. Может быть, они думали, что она чудотворец? Может быть, они думали, что она должна им что-то просто потому, что они вытащили ее со Скотобойни?

Когда Мими снова заговорила, ее голос был хрупким. — Вот и все, что ли? Ты не можешь это сделать? Разве ты не гравер крови?

Гнев, вызванный разочарованием, подступил у Нхики к горлу. Ее внимание сосредоточилось вокруг этого слова, гравер крови, и хотя она слышала его столько раз раньше, оно все еще пульсировало на переднем крае ее сознания. — Вы слышали только мифы. Это не моя вина.

Мими захлопнула свой веер, глаза пронзило отчаянием. — Так что ты можешь оторвать мне конечности, раздробить кости и… и выжать воздух из моих легких, но ты не можешь разбудить его?

Нхика с силой ударила краем ладони о кровать. Трин быстро выхватил пистолет; на этот раз Андао не приказал ему остановиться. Она задумалась, не выстрелит ли он в нее. Даже Целители сердца умирали от хорошо прицельного выстрела. Пробей ей сердце или череп, и у нее не будет времени его исцелить.

Чтобы избежать движения его пальцев на курке, она говорила спокойным голосом: — В этом нет ничего нового. Даже с такой силой люди умирают. Они умирают, потому что я не чудотворец, и Целители сердца не волшебники. Это наука, что-то изученное через учителей, которых у меня больше нет, и… и есть некоторые вещи, которые даже я не понимаю. Некоторые вещи, которые я не могу исцелить. — Она с трудом выдавила последнюю часть, голос поднимался из глубины ее горла.

Андао встал перед своей сестрой, протянув руку, как бы защищая ее и Трина. Неужели они теперь избавятся от нее, чтобы скрыть доказательства их нелегальной покупки? Трин мог бы это сделать мгновенно. В этот момент она не очень-то об этом заботилась. Этот гнев возник от этого неумолимого эха прошлого, от несправедливости быть использованным и выброшенным, от понимания, что все это произошло из простого акта сострадания. Проклятое, несчастное маленькое сердце.

Но они не двинулись, чтобы застрелить ее. Вместо этого Андао поднял руку, чтобы удержать пистолет Трина, и сказал ей: — Мы не можем предоставить учителей, но не поможет ли вам, если у вас будут ресурсы, чтобы понять, что с ним?

Нхика удерживала свои глаза сузившимися от подозрения, губы все еще скривив в хмуром виде. Но она приняла его слова, пытаясь разобрать значение за ними. — Что именно вы предлагаете?

— Наш отец изучал анатомию, чтобы создавать своих автоматонов. Его коллекция все еще находится в библиотеке. Она к вашим услугам, если это поможет.

Часть красных пятен исчезла с ее зрения, стук в черепе ослабел. Нхика выдохнула сквозь стиснутые зубы, чувствуя стыд, сопровождающий остатки ее гнева, как если бы она была ребенком, застигнутым в истерике, вызванной просто конфетой. — Ох, — сказала она, поправляя волосы. — Да. Полагаю, это поможет.

— Тогда она в вашем распоряжении, — предложил Андао, хотя он не смягчил своей оборонительной позиции. — Но в частном порядке. Среди слуг и гостей ходят сплетни.

— Нет необходимости, — вмешалась Мими, и с возвращением ее надежд вернулось ее спокойствие. — Похороны уже скоро. Со сменой одеждой, может быть, душем, она будет выглядеть как гость. Мы можем сказать, что она один из старых знакомых отца из другого города. Это лучшее оправдание, чем любое другое, чтобы объяснить ее пребывание.

— Мое пребывание? — спросила Нхика.

Глаза Мими расширились. — О, я просто подумала, что, поскольку вы только что приехали со Скотобойни, вам предпочтительнее остановиться где-нибудь… вдали от улиц.

Нхика подняла бровь, собираясь возразить, что — в отличие от того, что подразумевало ее положение — она не была бродяжкой. И тут она замерла, уделяя мгновение, чтобы осознать полную степень предложения. Мими давала ей шанс остаться здесь, в поместье Конгми, насладиться их богатством, как клещ на животе выставочной собаки, и заработать на четыре месяца аренды в конце, концов все за исцеление одного человека.

Они предложили ей что-то еще, не подозревая об этом. В прошлом ни один из ее клиентов не знал, что она Целительница сердец, никогда бы не нанял ее, если бы знал. Но с Конгмис, которые точно знали, кем она была, но были достаточно отчаянны, чтобы позволить ей всё равно исцелить, появилась редкая возможность: учиться. Может быть, это было все, что ей было нужно шесть лет назад, шанс вроде этого.

Это, гораздо больше, чем аристократические ужины и перина из гусячьего пуха, был подарок слишком редкий, чтобы отказаться.

— Я считаю это приемлемым, — сказала Нхика. — Но мне понадобится не только литература. Мне понадобится еда. Энергия. Время.

Трин поднял бровь, но уступил инициативу Андао и Мими.

— У вас будет всё это, — обещала Мими с восторгом. — Библиотека, еда, кровать и, конечно же, сменная одежда. Мы сможем это сделать. Правда, Андао?

Все повернулись к Андао