— Так. Понятно, — сказал Юрка.

Выхватил у меня пакет и прошёл на кухню. Вскоре мы все собрались там. Артём пушился перед Лариской и был совсем не похож на себя обыкновенного. Юрика он сильно раздражал. В конце концов, я это заметила и буркнула:

— Суворин, ты не на съемочной площадке!

— Тогда и ты вылезай из своей ракушки, — сказал Артём своим обычным голосом без бархатистых ноток.

Я взглянула на него. Видимо, как-то нехорошо, потому что он тут же повернулся к Лариске и стал расспрашивать, откуда она приехала. Лариска принялась рассказывать про свою родину. Говорила она так восхищённо, что мы все прониклись.

— Зачем тебе высшая биология? — искренне удивился Юрик. — Возвращайся. И учи детей в школе. У тебя здорово получится…

У Ларисы лицо сделалось растерянным и несчастным.

— А что такое ваша высшая биология? — поспешно спросил Артём, взяв её за руку и вкладывая в ладонь конфету.

Лариса улыбнулась ему и опять стала рассказывать. Её, как и всех нас, привело на факультет неуёмное любопытство. Сейчас она перечисляла Артёму все самые главные загадки нашего века. Половина из них имела отношение к биологии.

— Сознание, разум, — пробормотал Артём. — А собственно, почему такой интерес?

— Потому что, — веско сказал Юрик, — генотип человека на 99 процентов такой же, как у шимпанзе. Только человек летает в космос, а шимпанзе…

— Тоже летает в космос! — поспешно сказал Артём. — Я где-то читал!

Мы с Лариской фыркнули. Юрка кинулся, было, объяснять, что имел в виду, но я положила свою руку на его локоть и заставила замолчать.

— Что, Тёмочка, — спросила я, — ощутил себя шимпанзе?

Артём шумно это признал и в восхищении уставился на Ларису.

— А что интересует тебя?

— Регенерация, — пробормотала наша староста. — Представляешь, как было бы здорово. Прооперировали язву желудка, отрезали прободной участок, а он потом раз — и восстановился здоровым!

— Биологи! — застонал Артём. — О! Все эти низменные материи! — и снова наклонился к Лариске. — Вот послушай…

Вы, ангел кротости, знакомы с тайной злостью?

С отравой жгучих слез и яростью без сил?

К вам приводила ночь немая из могил

Месть, эту черную назойливую гостью?

Вы, ангел кротости, знакомы с тайной злостью?

Выдав четверостишие, Артём выжидательно уставился на Ларису. Юрка вдруг шумно вздохнул и продолжил:

О, ангел счастия, и радости, и света!

Бальзама нежных ласк и пламени ланит

Я не прошу у вас, как зябнущий Давид…

Но, если можете, молитесь за поэта

Вы, ангел счастия, и радости, и света!

— Жадина! — сказал ему Артём.

— Юра, ты о чём? — спросила Лариска. — О чём вы оба?

Юрка ухмыльнулся.

— Наш киношный друг хотел хлестануться тонкой душевной организацией и страстной натурой… В пику нам, таким приземлённым.

Ох, как мне всё это не нравилось! Я тянула вино из бокала маленькими глотками и тупо страдала. Больше всего мне сейчас хотелось остаться одной и выреветься. Вот только надо было выбирать. Между этими двумя претендентами на моё тело. Не хватало ещё, чтобы они сцепились! Проще всего было выставить их на улицу, но не факт, что они не выдадут Лариске концерт по дороге, а без неё вообще свалка неминуема.

Вся проблема была в том, что существовал внутренний барьер. Связь с Артёмом я вообще воспринимала как инцест. А Юрик слишком торопился. И кроме того, ну, не чувствовала я себя свободной, вот хоть ты тресни! Тем более в этом доме. Я в отчаянии уставилась на Артёма.

— Пьянствуем в одиночку? — тут же спросил он.

Я очнулась. Оказывается, всё это время они о чём-то говорили. А теперь смотрели на меня. Пришлось признаваться, что я задумалась и не слышала ничего.

— Тебя спросили, где ты празднуешь новый год, — опять помог мне Артём.

Я пожала плечами.

— С семьёй.

— А я не успею съездить домой и вернуться до следующего зачёта, — грустно сказала Лариса. — А в общаге как назло остаётся только Манера и ещё эти… засранцы-иностранцы…

Парни захохотали.

— Приходи к нам, — великодушно пригласила я.

— Что ты, неудобно, — отказалась Лариса.

— Я бы пригласил, — сказал всё ещё ухмылявшийся Артём, — но я уже обещал тут одним…

Он поморщился, но вдруг вдохновился:

— А давайте соберёмся у меня! Вот так, вчетвером. Родители мои снова в отъезде. Квартира в полном нашем распоряжении…

Я сказала, что не могу, что папа не простит. Юрка помялся и выдал, что тоже обещал сестре, что будет в новогоднюю ночь дома. Артём выжидательно уставился на Ларису. А она отчаянно колебалась. Ей так хотелось принять приглашение, но сильно мешали рамки приличия. Я пожалела её и дотянулась до телефона.

— Привет, па, — сказала я. — Насчёт нового года…

Я предложила отцу компромисс. До полуночи я с ними, а после уйду к Артёму.

— Да делай, что хочешь! — буркнул отец.

Я положила мобильник на стол. Артём подставил ладонь для хлопка, и мы тут же скрепили договор. Юрка немедленно сказал, что он придёт тоже.

— Отлично, — широко заулыбался Артём. — Наливай!

— А как же твоё собственное приглашение? — спросила Лариса.

— Отменю, — ухмыльнулся Артём. — Скажу, что у меня месячные начались!

Лариска подавилась вином, и он шумно и заботливо стал хлопать её между лопаток. Юрка весело сморщился, оценив шутку.

— Как уже насчёт того, чтобы украсить ёлку? — предложил Артём. — Зря я что ли её к половицам приколачивал?

— Какой кошмар! — сказал Юрка.

Я поднялась и ушла в комнату. Там стояла раскрытая коробка, а всё, что вываливалось с антресолей, было заботливо убрано обратно. Я запоздало сообразила, что шла целенаправленно ещё раз посмотреть на фото.

Мама специально поубирала Серёжкины фотографии. Раньше их было много в доме. Теперь остался только большой и очень удачный снимок Валерии Сергеевны. Я посмотрела на него и мысленно попросила прощения за всё, что тут происходит. Серёжкина мама улыбалась мне со снимка понимающе и лукаво.

— Юра, ты посмотри, какие здесь игрушки! — услышала я Ларискин голос и обернулась.

Они разбирали ёлочные украшения. Игрушки были действительно старинные и редкие, все эти шары, звёзды и ангелы. А ещё — явно самодельный, но на редкость изящный ракушечный домик, золотая рыбка с хвостом из органзы и маленькая фарфоровая фея со слюдяными крыльями. Я испугалась, что игрушки поломают. Лариска, например, уже была заметно пьяненькая, а Артём вообще пришёл сюда с бокалом.

— Оставь, — сказал Юрка. — Давайте электрическую гирлянду повесим…

Гирлянда тоже была древняя и практически рассыпалась. Юрка взялся чинить и паять. Артём сосредоточенно помогал. Лариска пристала ко мне насчёт музыки. Но в этом доме на дисках имелась только инструменталка,