— Признаю, — сообщила я ему. — Ты — талантливый лицедей. Только он говорил кьерида…

Я видимо изменилась в лице, потому что Артём тут же принялся просить прощения. Но я не злилась. Удивительное дело, я испытала что-то вроде восхищения. Проделано было великолепно.

— Давай своё шампанское, — сказала я. — Голодный?

— В некотором смысле, — буркнул Артём.

— Бутербродами обойдёшься? — поинтересовалась я.

Он усмехнулся.

— Полька!

— Да поняла я, поняла! — разозлилась я. — Тебе что, женщин целого мира не хватает? На тебя после сегодняшнего эфира станут пачками вешаться!

— Всякие шалавы, — пожал он плечами. — Нормальные женщины от меня шарахаются как от чумного.

Я засмеялась от неожиданности.

— Это что ещё за чушь такая?

— Да уж какая чушь, — буркнул он. — Наташка меня сглазила!

Артём цветисто выругался в Наташкин адрес и сказал:

— Давай свои бутерброды!

Поедая их с отменным аппетитом, он поинтересовался, почему я не пью шампанское.

— Желаю отметить свой дебют! — развязно добавил Артём.

— Ну, тогда открывай, — вздохнула я.

Короче говоря, мы уговорили с ним эту бутылку, и Артём снова принялся поглаживать мои коленки. В этот раз он был упорный и без конца менялся, будто примеривал на себя разные образы.

— Вернись, — попросила я. — Хочу нормального Артёма.

Эти мои неосторожные слова послужили спусковым механизмом. Он брякнулся передо мной на колени, обхватил за талию и принялся, чуть ли не мурлыкая, обцеловывать мои руки и кожу в расстёгнутом вороте блузки. Но, в конце концов, Артем психанул:

— Какого чёрта ты такая ледяная, дева?!

— А нечего меня так пошло домагиваться! — отрезала я.

Он яростно выдохнул и сел на пятки.

— Ну не может быть, чтобы ты была совсем фригидная, Полька! Что он делал такое, что ты от одного взгляда на него заводилась, как пропеллер?

От неожиданности я засмеялась.

— Это было так заметно?

— Не то слово! — пробурчал Артём. — Мы все буквально погибали от зависти…

У него были такие шальные глаза, что я поспешно попросила помочь мне установить ёлку. Артём тяжело вздохнул и велел принести инструменты. Мы с ним долго канителились, сооружая крестовину и придавая новогоднему дереву устойчивое положение. Когда всё было сделано, Артём уселся на пятки и сообщил:

— Услуга была платная!

— Так нечестно! — рассердилась я.

— Я такой, — объявил Артём и опрокинул меня на палас здесь же возле ёлки. — Говоришь, так же как рыжую тебя? Сюда? И сюда?

Он поцеловал меня сначала в шею, потом в ухо. Это было приятно. Я начала потихоньку отвечать на поцелуи. В процессе несколько раз звонил телефон, но Артём пресекал мои рывки. Он уже почти ничего не говорил. Его руки были уже где-то у меня под юбкой и сражались с нижним бельём. В это время сначала позвонили, а потом сильно застучали в дверь. Ощутимо запахло паникой. Я начала вырываться.

— Тихо, не дергайся! — рыкнул Артём.

— Идиот! — завопила я. — А если с кем-то беда? А если это Егорка? Или родители?!

Кончилось тем, что я непроизвольно, но точно попала ему по самому больному месту.

— Вот дура, — простонал Артём, скатываясь с меня.

Я вскочила и, поправляя на ходу одежду и волосы, помчалась к двери. Это были всего лишь Лариска и Юрик.

— Что с тобой? — завопил Юрка. — Мы звоним, ты не отвечаешь! А свет горит! Мы испугались!

— Мы помешали? — тихо спросила Лариска.

Я оглянулась. Артём приковылял в прихожую и теперь растопырился в дверном проёме, огромный какой-то и крайне недовольный. Вместо ответа я представила его Лариске, но она уже узнала и залепетала что-то невнятное. У неё был такой счастливый вид, что Артём снизошёл. Он сложил своё артистичное тулово в полупоклон, чмокнул Ларискину ладошку и что-то заворковал. А Юрка немо и яростно уставился на меня.

— Раздевайся и проходи, — сказала я.

— А зачем? — нагло спросил он. — За мою задачку ты ведь не бралась…

— Нет, — сказала я. — Мы устанавливали ёлку.

— Что? — не понял Юрик.

Артём, который стаскивал с Лариски её пальтишко, повернулся к нему и отчётливо произнёс:

— Ель. Дерево такое праздничное.

— А, — сказал потрясённый Юрка.

— Слушай, — пристал к нему Артём. — Давай-ка сбегай за вином и…

Он обернулся к Лариске.

— Ты любишь шоколад? — и когда она часто закивала, добавил. — И коробку шоколада купи.

Я с интересом уставилась на Юрку, будучи в полной уверенности, что он сейчас откажется идти. Но Юрик неожиданно покорно развернулся к двери.

— Стой!

Артём всучил ему деньги и что-то прошептал на ухо.

— Я сейчас вернусь! — с тихой угрозой в голосе сказал Юрик. — И объясню в деталях.

Артём запихнул руки в карманы и просвистел какую-то музыкальную фразочку. Когда за Юркой хлопнула дверь, Артём снова переключился на Лариску. Она уже избавилась от шарфа и всяких других утеплителей и теперь прихорашивалась перед зеркалом. Она здорово смотрелась в своих джинсиках в обтяжечку и пушистой тоненькой кофточке. Цвета на ней были хороши, они постепенно перетекали из синего в розовый.

Я пошла на кухню строгать бутерброды. Всё-таки Артём был стихийным бедствием. Он активно убалтывал Лариску, по всей видимости, травил какие-то байки. Лариска смеялась до упаду. Через некоторое время она пришла ко мне, стирая слезинки в уголках глаз.

— Какой он замечательный! — сказала Лариска. — Где ты с ним познакомилась?

— Артём — одноклассник, — пояснила я и предупредила. — Ты с ним поаккуратнее. Он тот ещё ловелас.

— Мы хотим ёлку украсить, — сказала Лариска. — Есть чем?

Я задумалась. Когда мы с мамой прибирались здесь после поминок, я видела что-то похожее на ёлочную канитель. Я прошла в комнату и велела Артёму открыть дверцу на антресоли. Та самая коробка стояла в самом низу, а сверху были пакеты и альбомы. Я указала Артёму, что надо достать. Он потянул. Естественно, обрушилось и всё остальное.

Сверху на кучу спланировала папка с нашего выпускного.

Артём отложил коробку и цапнул её. Я подошла поближе. Это была традиционная раскладушка: на одной стороне имелась общая фотография, на другой — портрет. Я уставилась на него. Серёжка был здесь очень серьёзный и щурился. При этом волосы у него стояли торчком, а ворот рубашки сбился на сторону.

— Это Васька нам тогда приём с захватом показывал, помнишь? — сказал Артём. — Я тоже получился помятым…

Не помнила я ничего такого. Я никак не могла оторваться от фотографии. Лариска что-то спрашивала, Артём отвечал. А меня парализовало. Артём сильно тряхнул меня за плечо.

— Эй, хозяйка!

И я услышала, что в дверь звонят. Я поплелась в прихожую. От Юрки вкусно пахнуло морозом. Он всучил мне пакет и принялся раздеваться. Был он решительный и весёлый. Точно так же, как Артём недавно, притиснул