119 В «Эстетике» Липпса различаются «положительное объективирование», связанное с «эстетической симпатией» и вызывающее чувство красоты, – и «отрицательное объективирование», связанное с «уродливым» (Указ. изд. Разд. III).

120 Ср.: «Форма и выражение образуют внутреннее единство. Это значит: средства созидания формы в то же время и по существу являются также средствами выражения»; «Выражение и форма <…> – внутренне одно и то же» (Кон И. Общая эстетика. С. 124, 148 соотв.). См. также прим. 104.

121 Ср.: «Форма есть выражение активного ценностного отношения автора-творца и воспринимающего (со-творящего форму) к содержанию» (СМФ. С. 325). См. также: Волошинов В. Слово в жизни и слово в поэзии // Указ. изд. С. 258–259: «С помощью художественной формы творец занимает некоторую активную позицию по отношению к содержанию. <…> Форма должна быть убедительной оценкой содержания». В развитии – от труда к труду – бахтинской философии осмысление категории формы происходило параллельно становлению главного понятия мировоззрения Бахтина – понятия диалога. В данном месте «Автора и героя…» можно наблюдать зарождение этого понятия. См. в связи с этим нашу работу «Эстетика М. Бахтина как логика формы» (в книге «Бахтин глазами метафизика»).

122 См. прим. 14. Бахтин вводит в переосмысленном виде в свою «архитектоническую» эстетику традиционное, восходящее еще к Аристотелю, представление о форме как о целостном единстве.

123 См. прим. 41.

124 Ср.: «…Эстетический объект является некоторым своеобразным осуществленным событием действий и взаимодействия творца и содержания» (СМФ. С. 335).

125 Понятие ценности – как оно истолковывалось Баденской школой – содержало в себе идею «обогащения» как принципиальную: ценность, согласно основоположникам школы, это порождение «синтетического» сознания, т. е., по Канту, вносящего принципиально новые моменты в обрабатываемый им эмпирический материал; культура есть «творческий синтез», по Виндельбанду (см.: Виндельбанд В. Философия культуры и трансцендентальный идеализм //Логос. 1910. Кн. 2). Это положение Бахтин опять-таки перетолковывает с позиций собственной «первой философии».

126 Против «рокового теоретизма» философии XIX–XX веков обращена предшествующая «Автору и герою…» во времени, а также логически работа Бахтина ФП.

127 Критика Бахтиным «объективации» сферы субъекта близка той, которая проводилась русским экзистенциализмом.

128 То, что интересы Бахтина-«литературоведа» чаще всего обращались именно к жанру романа, связано с обозначенным здесь пониманием им существа данного жанра: наиболее «жизненный» жанр, роман при этом является и совершенной формой, – так что в нем наглядно достигается искомая Бахтиным философская цель – соединение жизни и ценности (см. прим. 1 к I фрагменту «Автора и героя…»).

129 Идея обретения человеком бессмертия через деятельность любящего другого, что в религиозных терминах может называться спасением, была чрезвычайно близка Бахтину, – заметим, что «другой» у Бахтина по своему бытийственному статусу возвышается над «спасаемым». Упоминание в «Авторе и герое…» «Автора» (с. 180) надо думать, свидетельствует о религиозности мировоззрения Бахтина. В эстетике Бахтина термин «эстетическое спасение» имеет почти буквальный смысл: наличная действительность извлекается из потока исторического времени и приобщает куда более «медленному» ходу времени культуры – «большому времени» в терминологии Бахтина (ср.: «Образы и сюжетные ситуации Гоголя бессмертны, они – в большом времени…» и т. д. – РГ. ВЛЭ, 495). В данном разделе «Автора и героя…» «новый план бытия» еще не связан со временем, но, скорее, мыслится в духе теории ценностей Баденской школы. Ср.: «…Ценности <…> не относятся ни к области объектов, ни к области субъектов. Они образуют совершенно самостоятельное царство, лежащее по ту сторону субъекта и объекта» (Риккерт Г. О понятии философии //Логос. 1910. Кн. 1. С. 33). Проблему бессмертия, насущную для человека, Бахтин-философ ставит и решает в категориях современной ему философии, избегая метафизики и мифологизирования. См. также прим. 161.

130 Г. Риккерт высказывал мысль, близкую данной бахтинской, когда утверждал, что философия жизни принципиально отвергает форму. При этом он опирался на Г. Зиммеля, развивавшего концепцию преодоления духом самого себя в акте самотрансцендирования. «Жизнь», по Зиммелю, – это установка духом себе самому имманентных границ с последующим их преодолением. Жизнь создает себе формы ради их разрушения, – так что в непосредственном переживании, полагает Зиммель, она – единство оформленности и перехода через форму (см.: Риккерт Г. Философия жизни. Пг., 1922. Глава IV: Форма жизни и содержание жизни).

131 Анализ «импрессивной теории эстетики» дан в ФМЛ, с. 59–70.

132 Эстетика К. Фидлера (1841–1895), отправляющаяся от живописи, подчеркивала важность формы как сущности искусства (Fiedler К. Uber den Ursprung der Kimstlerischen Tatigkeit. Leipzig, 1887). Полемизируя с теориями подражания, Фидлер показал, что представление тела до деятельности художника в столь же малой степени можно мыслить существующим, как теорию атомов – до исследования физика. Мир нигде не дан нам просто так, чтобы оставалось только воспроизвести его, считал Фидлер; дается лишь материал, из которого мы должны построить мир. А. Гильдебранд (1848–1921) творчески применил теорию Фидлера к скульптуре; в создании формы он особое значение придавал той точке зрения, с которой созерцается явление природы в его вечной смене: «Для художника изображение природы сводится к изображению мира форм, уже переработанных его представлением и перечеканенных в пространственные ценности воздействия» (Гильдебранд А. Проблема формы в изобразительном искусстве // Указ. изд. С. 23). См. также прим. 29. Э. Ганслик (1825–1904), музыкант, композитор и теоретик, создал музыкальную эстетику, отстаивающую специфическую «музыкальность» – и при этом нераздельность формы, содержания и материала данного вида искусства. «Содержание музыки, – согласно Ганслику, – движущиеся звуковые формы», а отнюдь не «чувства», как часто приходится слышать (см.: Ганслик Э. О музыкально-прекрасном. М., 1895. С. 67). В этом смысле, по мнению Ганслика, музыка ничего не «выражает». А. Ригль (1858–1905) ввел понятие «воли к искусству», творческого стремления художника, ставящего перед собою эстетические цели и создающего ценности искусства (Riegl A. Spatromische Kunst Industrie. Vienna, 1901). С. Витасек (1870–1915) – австрийский философ и психолог (автор исследований «Zur psychologischen Analyse der Asthetischen Einfuhlung», 1901; «Giindzuge der allgemeinen Asthetik», 1904). См. прим. 85. Создаваемая в 20-е года поэтапно эстетика Бахтина в значительной мере была полемически обращена против представлений русских формалистов; прежде всего, надо назвать в связи с этим фундаментальный бахтинский трактат 1924 г. СМФ и книгу ФМЛ, изданную в 1928 г. (см. также статью 1929 г.: Волошинов В. О границах поэтики и лингвистики). Выдвигая в противовес формалистам задачу создания философской эстетики, Бахтин опровергал свойственные их принципам «материализацию», «овеществление» художественного произведения, игнорирование ими личностного, «ответственного» момента художественного творчества, – в более же поздних работах критиковал формализм с позиций теории