– Так вот. – продолжил шахтер, опрокинув в горло половину напитка. – Ну мужики, конечно, такими вопросами не задавались. Давай копать, в итоге разрыли там какое-то, ик… каменное сооружение. Помещение с самоцветами оказалось то ли сокровищницей, то ли черт знает еще чем. Там было несколько проходов, но главный был запечатан.Тут то и началось. Говорил я, что не стоит больше трогать это место, но кто меня, ик… слушал? Найденных сокровищ нашим шахтерам было мало, и начали они выламывать каменную дверь. Там над ней еще надпись какая-то была, на древнеруническом, но разобрать еë было трудно, да никто и не пытался там в темноте письмена разглядывать. – Джонбери затих, прикончил кружку эля и уставился на пустое дно, словно там было написано продолжение, которое он не мог припомнить. Незнакомец в черном улыбнулся, взял графин и наполнил еë, поэтично сказав: – Продолжайте, мсье Джонбери!

Шахтер промочил горло и принялся рассказывать дальше.

– На чем это я… Ах, да. Разломали они и проход и арку. А за ним, представьте себе, гробница. Самая настоящая усыпальница, мать еë, для каких-то особо почетных воинов. Там было около трех дес… ик…ятков саркофагов, навроде тех, какие в пустыне Диких земель делают. Только эти очень старые. Так это еще не все. Наши прошли дальше и вышли на большой зал. А там, по центру, стало быть, этого зала картина висела. Представляете?

Судя по тому, как сверкнули янтарные глаза человека в черных обносках, и как расширились его губы в ухмылке, он все очень хорошо представил и был доволен уже одним этим странным фактом. Ион обратил на это внимание, потому что все время пялился на бродягу. Он представил себе висящую в древней гробнице картину и ему вдруг тоже стало очень интересно.

– А что было на той картине? – поинтересовался бродяга – Если не секрет.

– На той картине… ик… а пес его знает, вся в пыли была. Да и что там в полутьме разглядишь, даже с факелом. – Джонбери понизил голос, словно опасался говорить дальше, но незнакомец позволил себе во второй раз наполнить его кружку живительным элем.

– Вот это да! – удивилась Лентрит.

– И не говори, красавица. Мужики говорили, что странная картина эта. Клялись, что она двигалась и в темноте словно светилась, когда пыль вытерли. Я ближе не подходил, побежал за бригадиром. А он в ту же минуту приказал всем оттуда выматываться, потому как земля мертвых, обрядом не освящена. Да только поздно уже было ведь. Вот говорил я, да никто не слушал…. Разогнали нас, да послали за смотрителем кладбища стариком Арти, чтобы обряды провел. С тех пор в ту часть шахт дорога закрыта и охраняется. Говорят еще лорд Корво археологов послал, чтобы строение изучили. Но пока там все окончательно не огородили управитель наш за самоцветы трясется. Поэтому мы по тихой ходим.

– История занимательная, Джонбери. – звучал чарующий голос незнакомца в черном. Каждый раз, когда он открывал рот, окружающие испытывали ужасный умственный диссонанс. – Но я ожидал чего-то большего.

– Большего хочешь, да? – недовольно ответил Джонбери, выпил еще раз. – Слышали про волшебное зеркало, призывающее призраков? Дак я вам больше скажу, это все херня! Дело было ночью, потому что управитель приказал делать все без лишних… ик… глаз. Два дня назад, когда наша смена заканчивалась, мы с Алеком загружали последнюю партию камней в вагонетки. Все началось со странных звуков со стороны заваленных тоннелей, будто кто-то копал, хотя никого из рабочих, кроме нас с Алеком в шахте тогда не было… ну мы так думали. Алек пошел проверить. Я ждал его у вагонетки около получаса. Он часто блудил, так что я не удивлялся. Но за это время стало жутко холодно, даже по меркам нашего подземелья. Наконец я услышал шаги и обрадовался, что наконец-то выйдем на свежий воздух после долгого дня. Но чем ближе были шаги, тем меньше они были похожи на шаги нормального человека, он шаркал как недобитая кобыла по гравию. Мне стало не по себе. Нутро говорило бежать, но я его не послушал. Как назло ещё и масло в фонаре заканчивалось, потому что этот остолоп забыл его поменять. Я оставил добычу и как дурак пошел за Алеком. Я обыскал заваленные тоннели, но никого не встретил, пока не обнаружил его фонарь… у разрытого в груде камней лаза, похожего на нору. Выглядело так, словно кто-то выбрался из под завала, прокопав себе путь наверх! Я повернулся и увидел Норта, он стоял напротив меня.

– Ты что мелишь, Джонбери! – прервал рассказ, кто-то из внезапно образовавшихся вокруг них слушателей. – Все знают, что Норт сгинул под тем завалом месяца три назад. Кстати сам виноват был, говорили же ему, порода там сыпется. Не мог он там выжить!

– В этом-то все и дело! – вскрикнул шахтер. – Я его едва узнал, но это точно он был, живой, но в то же время не живой, как будто неведомая сила подняла его окоченевший, изъеденный червями труп на ноги. Я никогда не забуду его светящиеся могильным светом глаза и клацающие челюсти. От него несло жуткой гнилью и выглядел он… подобающе. Это был, мать вашу, живой мертвец! Вот! А виноваты во всем жадные до самоцветов, ик… идиоты! Это все они наслали на нас гнев богов!

Ожидаемо, рассказ шахтера привлек внимание и вокруг него разгорелась настоящая дискуссия. Некоторые выражали мнение о том, что Джонбери всего-навсего сошел с ума. Другие высказывали сомнения, но не были категорично против. Третьи соглашались с ним и вовсю поддерживали настроения против местных властей, требующих отменной выработки рудника. Трактир загремел с неимоверной силой. Незнакомец в черном тряпье откинул прядь волос с лица и, нахмурив бровь, наполнил пустую кружку алкоголем. Он от души зевнул и с досадой сказал: – Неплохая небылица, но я и получше слыхивал. – выпив до дна, бродяга с очень притягательным голосом и совершенно несоответствующей ему внешностью поспешил удалиться из трактира. Споры не утихали, а все сильнее разгорались